— На что тебе этот металлолом? – хмыкнул МакГи.
— Так из него и кую, — Саню, казалось, удивил вопрос, — я же не сталевар, а кузнец. Плавить металл самому – это ж завод надо открывать оружейный, а не мастерскую.
— А как же старые мастера? – не унимался Бобби. — Я читал, японцы по году сталь в горшках с углем томили, чтобы достичь совершенства.
— Не совершенства, а хоть какого-нибудь качества, — рассмеялся Саня, — в Японии руда бедная, из нее, без годового томления, не то, что меч, ножик приличный не скуешь. Я, когда малой был, тоже думал – вот раньше мастера были! А их как были единицы, таких, которые по-настоящему хорошие клинки делают, так и есть. Знаешь, из чего знаменитые кавказские кинжалы ковали? Из шеффилдских напильников, которые им из Англии везли. Сталь хорошая, вот и клинок хорош. А дураки про секреты мастеров болтают.
— Так что же получается? – покачал головой Бобби. — Что мои толедские скимитары с завода лучше, чем в кузнице откованные?
— Хорошие у тебя клинки, — заметил Саня, — настоящие, боевые. В деле пробовал?
— Приходилось, — скупо ответил Бобби, — но ты не ответил.
— Это смотря, конечно, какой кузнец, — вздохнул парень, — есть настоящие мастера. Но их мало. А на заводе – стандарт, и сталь всегда одинаковая, и станки высокоточные, и вообще… Технология. А у нас все на глазок.
Он вытащил из короба клинок со следами молота.
— Вот, гляди, свищ тут. Плохо прокован. Одна из первых работ, держу, чтобы не забывать, как я нос задирал, когда понял, что могу меч отковать. Я с тех пор учился, конечно. И книжки читал, и на заводы ездил поглядеть, и к людям знающим. Но все равно, до того, чтобы Златоустовские шашки переплюнуть, мне еще учиться и учиться. А не у кого.
Бобби задумался. Если вспомнить, то, кроме своих скимитаров, он вблизи как следует разглядел только Бен-Грефилль и адамантитовые эспады Делии. Гномья сталь из Свартальфхейма и зачарованные в Перекрестке мечи. Не совсем обычный образчик кустарной работы, кто спорит.
Воспоминание о Бен-Грефилле натолкнуло МакГи на мысль.
— Ошибаешься, — он хлопнул Саню по широченному плечу и заговорщически подмигнул ему, — найдется для тебя учитель. Он, правда, от дел сейчас отошел, но, надеюсь, не откажет.
— И кто такой? – недоверчиво спросил Саня. — В России живет?
— Живет в Нью-Йорке, сейчас находится в Сан-Франциско, — рассмеялся Бобби, — но ты не переживай. Молотом орудовать его учили не там. Так что будет твоим учителем Фьялар Бруниссон, собственной персоной.
— Это кто? – мрачно поглядел юный кузнец — Имя знакомое.
— Вот этот, — Бобби достал телефон и открыл фотографию, на которой они с Машей стояли рядом с Фьяларом и Делией. Дроу была без парика, в кольчуге и с эспадами у пояса, а Фьялар в косухе, но с рукоятью Бен-Грефилля за спиной – фото было сделано после очередной тренировки.
— Так это ж этот… Из «Ульфберта»… – охнул Саня. — Недавно их диск купил. Музыка у них боевая, точно. А ты его знаешь, да? А это кто с вами?
— Миссис Делия Бруниссон, — ухмыльнулся Бобби, — свартальв из Перекрестка проездом через Асгард. Ты попал в хорошую компанию, Саня.
111. Сохо. Манхэттен. Нью-Йорк. Фьялар/Уэйнсберг. Пенсильвания. Даниэль Аронс
Накануне они репетировали, и музыканты разошлись перед самым рассветом. Но уже через пару часов Фьялар проснулся и, воспользовавшись редкими минутами свободного времени, с нетерпением открыл лежавшую на прикроватной тумбочке книгу. Суждения, высказанные в ней, казались гному столь четкими, вескими и неоспоримыми, что каждой строчкой, как драгоценной находкой, хотелось немедленно с кем-нибудь поделиться.
— Ты еще спишь? – гном слегка толкнул в бок пошевелившуюся во сне Делию.
— Да, а что? – дроу тихо вздохнула, заметив в руках у Фьялара книгу. – Давай, давай, тирань. Я потерплю.
Фьялар, не обращая внимания на жалобный вздох, зачитал приглянувшийся пассаж.
— «Война является актом насилия и применению его нет предела; каждый из борющихся предписывает закон другому; происходит соревнование, которое теоретически должно было бы довести обоих противников до крайностей. В этом и заключается первое взаимодействие и первая крайность, с которыми мы сталкиваемся».
— Ну да, — зевая, ответила Делия, — так и есть. Стоило для этого меня будить?
— Да я тут кое-что вспомнил, — нетерпеливо ответил Фьялар, — эльфийский трактат по стратегии, который меня в юности чуть не наизусть зубрить заставляли. До сих пор помню, тролль его мать. «Всякий должен понимать, что только тот победит, кто в душу не допускает зла и избегает сражения до тех пор, пока не становится оно вовсе неизбежным. Не будь жесток ко врагу, а будь милосерден, тогда и его сердце размягчится, и поймет он, что миром решить дело всяко выгоднее будет, к вящей Высоких славе».