— Я... – Войцех сделал длинную паузу, — я мог бы отыскать тех, кто еще в сознании. Я могу почувствовать любую мысль, если она разумна. Или безумна. Главное, чтобы это была человеческая мысль.
— Там все еще опасно, — напомнил Аронс, — очистные и ремонтные работы начнутся только после того, как комиссия сделает выводы о причинах аварии.
Войцех пристально поглядел в глаза Дэну.
— Если сумею, я попробую их вытащить, — тихо сказал он, — если нет... Дэн, как долго человек умирает без воздуха? Без воды? Что он при этом чувствует?
— Иди к черту! – взорвался Аронс. – Ты прав. Но...
— Значит, я иду, — сообщил Войцех, — заодно и от интервью отверчусь. Есть вопросы, на которые мне не хотелось бы отвечать.
— Насчет несгораемости на солнце?
— Насчет личной жизни, — вздохнул Войцех, — хотя несгораемость тоже объяснять не хочется.
На этот раз Войцех шел налегке. До пробуждения компании он успел выгрести из сумки изрядно количество пакетиков. Кровь была не свежая – с добавками консервантов, и ее расход раза в полтора превышал обычную норму. В подсобке спасателей он на всякий случай разжился десятком самоспасателей и прочной веревкой. Распихав все это по карманам чистой спецовки, надетой поверх собственной одежды, Войцех тихо направился к вентиляционному шурфу, из которого накануне выбиралась Моника.
Охраны там уже не было, но воздуховод и кабель электропитания все еще уходили во тьму. Шемет поправил рюкзак, готовясь к длинному спуску.
— В самоволку собрались, капрал Шемет? – на плечо легла рука Криса.
— Как ты догадался? – недовольно спросил Войцех.
— Кровь посчитал. А потом Аронса к стене припер.
Крис резко развернул Войцеха за плечо, лицом к себе.
— Ты никуда не идешь, Шемет. Это приказ.
— Приказы были на войне, капитан. А я в бессрочном отпуске.
Войцех отвернулся, и заговорил тихо, глядя в никуда.
— Я их слышу, Крис. Отзвук далекого безмолвного крика, тише ветерка за морями. Тише шепота, тише шороха. Но, если я не пойду, этот вопль будет вечно звучать у меня в голове.
Крис кивнул.
— Я пойду с тобой. Не корчи из себя героя-одиночку, если можно следовать инструкции.
— Инструкции – это святое, — ухмыльнулся Войцех, — а как же распоряжение Фьялара об эффектной речи перед камерами? Я думал, ты свой шанс не упустишь.
— Мой шанс от меня не уйдет, — Крис приложил правый кулак к сердцу, — «Но пассаран!», «Победа или смерть!». А уверить журналюг в том, что мы – мечта человечества, и Норвик сможет.
— Да уж, — рассмеялся Войцех, — Норвик – воплощенная харизма. Ладно, убедил. Ты уже собрался, или действительно надеялся меня остановить?
— Собрался, — подмигнул Крис, — хотя попытаться стоило.
— Тогда – вниз, — Войцех взялся рукой за кабель и скрылся в темноте провала.
Синди стояла в толпе и смотрела на импровизированную сцену, где в этот момент отмытый до золотистого лоска и блеска импозантный Норвик отвечал на вопросы журналистов в идеальных пропорциях сочетая в своей речи пафос и юмор. Рядом стояла Моника, издалека заметная по красному ирокезу, и братья Калос, которых Синди знала совсем плохо. Ни Криса, ни Войцеха там не оказалось, и девушку снедала тревога.
Крис в последнее время был слишком занят, и их невинные вечерние прогулки почти сошли на нет. Но она чувствовала, что редкие встречи приносят ему неподдельную радость, и почти не обижалась, решив отложить давно назревший разговор до более удачного момента.
Синди хотела было протолкаться к сцене и спросить у Моники, где Крис. Но что-то остановило ее. Девушка прислушалась к своим ощущением. Как любой Тореадор, она была прекрасным эмпатом. Чтение мыслей – это для Малкавиан, Тореадор чувствуют эмоции. Даже чужие ей люди или Сородичи оставляли за собой тонкий шлейф радости, горя, страха, который она была способна ощутить на расстоянии. А уж с Крисом...
Он был глубоко, под землей. В черной темноте шахты, где любой неверный шаг грозил взрывом или обвалом. И ему было... больно? Тревожно? Она с трудом могла понять, что именно вызывает в любимом такую бурю эмоций, но это не имело значения. Сейчас только она могла его найти. Только она могла ему помочь.
Синди резко повернулась и бегом бросилась к чернеющему за зданием конторы входу в шахту.
Поначалу все шло, как нельзя лучше. Войцех сосредоточился на самых сильных сигналах, источники которых, к тому же, оказались совсем неподалеку от того места, откуда они вытащили застрявших в забое горняков. Лопаты и кирки они подобрали на месте и через полчаса работы откопали двоих шахтеров, скрючившихся в три погибели под обрушившейся кровлей короткого прохода. Воздуха там оказалось достаточно, но людей уже донимала сильная жажда. Откопанные были в сознании, и их отправили к вагонеткам в той же клети, в которой поднимали рабочих накануне.