После того, как новые союзники обсудили подробный план действий, помощь оказалась поистине неоценимой. У Маши имелась карта, на которой они отметили большую часть подозрительных мест, но выяснить, что находится за закрытыми дверями по этим адресам, много ли Магов затаилось в Ростове, и используются ли эти точки только как фокусы Силы, или там постоянно кто-то находится, до сих пор не удалось. Клыков предложил задействовать связи в городской администрации, чтобы узнать, кому принадлежат помещения по подозрительным адресам. Волки на мотоциклах должны были отследить перемещения и контакты Ордена. Остров решено было патрулировать днем и ночью – похожие на волков дворняги и летучие мыши особого внимания не привлекали.
Маша пока не очень представляла себе, что они будут делать, если портал все-таки откроется. Она больше надеялась на то, что одновременное уничтожение фокусов сделает повторную попытку открытия Врат в Преисподнюю невозможной. О том, что им придется сделать с Магами, если те откажутся внять голосу разума, она старалась пока не думать. Бессмысленная бойня, в которой может пострадать и мирное население города, ей совершенно не казалась героическим подвигом во имя спасения мира. Но размышления об этом девушка отложила на потом.
Домой они вернулись под утро, проводив Лену, и Зоя Сергеевна, так и не ложившаяся спать в ожидании новостей, встретила их у порога.
118. Южный Бронкс. Нью-Йорк. Екатерина
С некоторых пор Екатерина ненавидела Южный Бронкс и, в особенности, полуразрушенную церковь, с которой началась непрерывная череда неудач и провалов. И проклятый «Лорд Регент», наверняка, догадывался об этом, иначе не назначил бы встречу в этом памятном для нее месте.
Летучая мышь облетела своды, заглянула в каждый неф, обшарила каждую щелочку, обследовала каждый темный закуток. Все чисто. Екатерина опустилась на пол, принимая свой обычный облик, и почти машинальным движением подняла воротник свитера до губ.
До встречи оставалось еще с четверть часа. Ловушки она не опасалась, подходы к церкви караулила одна из затаившихся в округе стай Шабаша – расходный материал. Но амбициозный. Это зверье знало, чем грозит ему встреча с котерией друзей Регента, и все-таки выползло из нор, в надежде, что бывшая Епископ по достоинству оценит их бесстрашие и преданность.
Екатерина присела на каменную скамью, одиноким островком жавшуюся к стене, и задумалась. Когда-то, еще совсем зеленым неонатом, она с жадностью внимала рассказам своего Сира о Карфагене, городе, где Дети Каина и Дети Сифа жили бок о бок, в мире и согласии. И вот теперь, когда эта мечта была так близка к осуществлению, она своими руками собиралась ее разрушить.
Хотя, та ли мечта? В Карфагене Каиниты правили. Их право на власть не подвергалось ни малейшему сомнению. Мудрость, знания, опыт – все, что копилось веками, вызывало неподдельное уважение и даже преклонение, как у смертных, так и у младших Каинитов. А теперь? Каждый сопляк с ай-фоном в руках и Гуглем вместо мозгов считал себя умнее ее, и весь накопленный долгими ночами опыт виделся ему только кучей бесполезного старья, которому место на помойке. Нет, Карфаген – это прошлое. Золотой век. А ныне – век урановый. И если для того, чтобы править миром, нужно оставаться в тени, она позаботится, чтобы тень накрыла весь мир.
Вэйнврайт появился пятью минутами раньше назначенного срока. Мешковатые, обрезанные по росту джинсы сидели на нем, словно носорожья кожа, грубый свитер обтягивал широкую грудь, но подчеркивал длинные по-обезьяньи руки. Екатерина усмехнулась, представив, как далеко ему пришлось оставить свой Майбах с шофером, как непривычно ходить пешком, переваливаясь на коротких кривых ножках, как неуютно без неизменной фрачной пары. Но Вэйнврайт явился один, и это означало, что ее угрозу он воспринял всерьез.
Впрочем, по его первым словам это было не так уж заметно.
— Место в новом мире подыскиваете, госпожа Епископ? – саркастически выгнув бровь, ухмыльнулся Регент. — Боюсь, вас в списки не внесли. И вряд ли внесут.
— И что будет с теми, кого не внесли? – с деланным испугом спросила Екатерина.
— В розыск подадим. За преступления, не имеющие срока давности. Три-четыре пожизненных заключения — это очень долго.
Екатерина чуть было не поддалась на этот едкий провокативный тон, ввязавшись в длинную дискуссию. Но кровь Бруха взяла свое. Ярость свою она научилась контролировать уже давно, но в такие минуты очень хорошо умела дать ей выход. Этот наглец, который и родился-то на много веков позже ее, не говоря уже о поколении, ставившим его на много ступеней ниже в Каинитской иерархии, осмеливался вести себя с ней, как равный!