— Не сдадим, — сердито заявила Ксюша.
— Не сдадим, — подтвердил Илья, — но «там» этого не поймут.
— Тогда чего ждут-то? – удивилась Марья Васильевна. — Почему до сих пор не отключили?
— О связи, наверное, пока не подумали, — покачал головой Илья, — а с остальным — зимы ждут. Очевидно же.
— Специалистов надо собирать, — заявил Палыч, — стариков, кто работал, а не карьеру делал. Молодых, которые выучились, а места им нет. Генеральный план развития вырабатывать.
— Опять начальство, — недовольно нахмурился Илья, — проворуются же.
— Не начальство, а руководство, — возразил Палыч, — не заработает большой завод без директора и ИТР. Больнице твоей главврач нужен. А где ты видел армию без командира?
Словно в ответ на его слова распахнулась дверь, и в зал вошел мужчина в плащ-палатке, с которой ручьями стекала вода.
Лейтенант Дмитрий Назаров, которого даже солдаты за спиной кликали «Митенькой», душевный паренек с круглым лицом и весело блестевшими голубыми глазами в опушке светлых ресниц, остался единственным офицером, задержавшимся в Вольнице после перехода на ее сторону. Раз и навсегда решив для себя, что законы меняются, а народ остается, Митя взвалил на себя нелегкую ответственность, приняв командование охранявшими границу мотострелковыми батальонами. И, как полагается главнокомандующему, занял место в городском совете.
Беда стерла с его открытого мальчишеского лица привычную задорную улыбку. Беда настоящая, и тем более страшная, что неожиданная. Не все, кто не пожелал принять участие в строительстве светлого будущего, покинули Вольницу. По дальним хуторам и дачным поселкам зашебуршились бывшие хозяева жизни и их подручные, не надеющиеся на то, что центральная власть или приход зимы положит конец новой жизни. На вопрос Ксюши «что эль-то не подействовал?» Балла ответила, что для того, чтобы человек вспомнил, кто он такой, человек в нем должен оставаться. Этим, по ее словам, вспоминать было уже нечего.
Оружие из охранных фирм, внедорожники и прочая экипировка – вражеский отряд организовался довольно быстро. Первое время они сидели в Лутове – элитном дачном поселке, но, к тому времени, как лейтенант Назаров прибыл туда, чтобы проводить их с почетным эскортом БТР за пределы Вольницы, они уже растворились в тайге. Пока что вели себя смирно, хотя ходили слухи и о пропавших с пастбища коровах, и об украденных со склада продуктах. До сегодняшнего дня.
Вечером, после заката, банда напала на заправку возле пересекавшей Вольницу федеральной магистрали. Одну из немногих, где бензином все еще мог заправиться любой водитель, без того, чтобы просить разрешения у совета на дефицитное топливо. Заправщицам удалось уйти в лес, пока управляющий и водитель бензовоза чуть не голыми руками отбивали атаку, покупая им время.
К тому времени, как вызванные девушками по телефону солдаты прибыли на место, банда уже ушла, вероятно, откачав для себя часть горючего. Заправка пылала, и никто из защитников не остался в живых.
— Товарищ Ксюша, — дрогнувшим голосом произнес лейтенант, почему-то обращаясь именно к ней, — я не знаю, как быть. Я же комвзвода простой, даже не из разведчиков. Начнем лес прочесывать – постреляют ребят из-за стволов и из оврагов. И БТРы там не пройдут, тайга ведь... И граница у меня...
— Несите службу, товарищ лейтенант, — серьезно ответила Ксюша, — вы и так делаете все, что можете. Тут другое нужно...
Она задумалась.
— Никакие они не партизаны, — сердито заявила Ксюша, — бандиты они. И тайгу они не знают, и воевать умеют только с безоружными. Ополчение надо собирать, вот что. Найдутся желающие. Охотники, таежники... Может, кто из тех, кто в горячих точках служил... Вот только с оружием пока проблема. Не знаю, где брать. Но поищем, подумаем.
— Мы тоже пойдем, — Деккиро, до этой самой минуты продолжавший плести корзиночку, словно все людские проблемы его не касались, резко поднялся с места, — в лесу лук не меньше винтовки сгодится. И тайгу мы знаем, как никто.
— Много ли их? – спросила Ксюша у Ван Палыча.
— Может, и до сотни наберется, — вздохнул тот, — и жесткие мужики, это да.
— Молодежь к тебе ринется, Ксюша, — предупредила Марья Васильевна, — зеленая, горячая. Не бери. Полягут ведь все.
— Это как это «не бери»? — возмутился Винский. – Да они потом со стыда сгорят, совесть загложет. Вот поучить бы их, это да.