— Что это за произвол! – гневно сдвинув густые брови, мужчина оглядел странную коллекцию похитителей, ни один из которых не походил ни на желающего получить выкуп бандита, ни на агента вражеской разведки, надеющегося разжиться секретными сведениями. – По какому праву?
— Петр Андреевич, — из-за стола поднялся товарищ Кононов, главный инженер завода измерительных приборов из соседнего Семеновска, — мы все приносим вам свои глубочайшие извинения за столь... неподобающее... приглашение. Но попасть к вам на прием в Санкт-Петербурге раньше, чем через месяц, оказалось совершенно невозможным. И, к тому же, мы не были уверены, что вы станете выслушивать всех, кому есть, что вам предложить.
— И для этого меня похищают с моей собственной дачи, надевают мешок на голову и тащат... Куда, кстати? Судя по количеству часов в автомобиле, самолете, снова автомобиле – это край света?
— Край, — улыбнулся Кононов, — Красноярский. Бывший районный центр, а теперь столица Рабоче-крестьянской Вольницы город Петровск.
— Значит, слухи подтверждаются, — Петр Андреевич недоверчиво покачал головой, — ну, это не к спеху. Давайте по существу. Вы потратили массу усилий только для того, чтобы мне что-то предложить. И что?
— Работу, — коротко и резко заявил Кононов, — место начальника строительства Среднеенисейской гидроэлектростанции.
— Но позвольте! – почетный пленник вскочил с места и обвел присутствующих горящим взглядом. – Строительство было заморожено еще двадцать лет назад!
— Самое время его разморозить, — усмехнулся Ван Палыч, сидящий рядом с Кононовым, — народ решил, что не должно все, уже сделанное, пропадать зря.
— Народ... – протянул Петр Андреевич, — интересно... А почему, собственно, я? Я подобной стройкой ни разу в жизни не руководил. В память об отце? Ну, я – не он.
— А почему же не руководили? – с лукавой усмешкой спросил Винский. – Мы справки наводили о потенциальных кандидатах на должность. Говорят, вам такое место предлагали. Почему отказались? В Министерстве сливки слаще?
— Ничего вы не понимаете, молодой человек! – гневно возразил Петр Андреевич. – Я отказался, потому что не хочу позорить имя отца. Он здесь в семидесятые-восьмидесятые не одну плотину возвел. Кстати, ваша – тоже его работа. Его имя покрыто славой, даже если сейчас она недорогого стоит. А что могу сделать я? Строить кто будет? Китайцы и таджики? Половину фондов разворуют, половину материалов подсунут непонятного качества, и, когда лет через пять все рухнет, кто сидеть будет? Да дело даже не в сидеть... Не стану я руки марать. Не просите. Если у вас тут махновщина, и всех, кто не с вами, считают против вас и к стенке – ставьте. А имя отца я своим позором не очерню.
— Хорошо сказано, товарищ Быков, — кивнул Ван Палыч, — по-нашему, по-народному. Тогда я другими словами скажу. Мы можем вам предложить то, чего никто другой не может. Молодежную стройку. Людей. Хороших, работящих, честных. Если кто чего не умеет – учиться станет. Если кто ошибется – тут же прибежит с повинной. Если надо будет – днем и ночью, в мороз и в жару работать станут. На совесть. Годится вам такое?
— Сказки для детей оставьте, — сердито заявил Петр Андреевич, — вы мне еще Бабу-Ягу предложите. Или фею-крестную. Для превращения тыквы в карету.
— Феи тут не водятся, — хитро ухмыльнувшись, ответил Деккиро, — не местный колорит. А вот альвов могу. Мы решили, что прогресс не такая уж плохая штука, если за него правильный народ берется.
Быков долго и молча разглядывал невысокого мужчину с зеленоватой кожей, яркими миндалевидными глазами, густой копной темных волос и остроконечными ушами, чуть шевелившимися во время разговора. Протер глаза, снова поглядел...
— Комнату в гостинице. Рабочий кабинет. Пока в Петровске, до первой поездки в Среднеенисейск. Телефон, интернет. Списки местных специалистов, готовых работать. Кое-кому я сам позвоню, есть еще люди, мечтающие о настоящем деле. И семью не похищайте – сами приедут. Документы какие-то по строительству прямо здесь, в Петровске, имеются?
— Так вот же, — Кононов кивнул на боковой столик, заваленный пыльными картонными папками и скоросшивателями, — уже приготовили.
— В номер ко мне. Сейчас же. Завтра я скажу, с чего будем начинать.
Он поднялся из-за стола и улыбнулся собравшимся.
— Кажется, в жизни и впрямь всегда есть место подвигу. Я уже начал сомневаться. Спасибо, что напомнили.
Прошло еще три дня, и настроение у Ксюши скатилось до рекордно низкой отметки. Разведка еще не вернулась, хотя короткие сообщения «Все в порядке. Ищем» присылала. Топливо и горючее стремительно подходили к концу, счета за электричество, телефон и прочие, получаемые извне блага цивилизации, росли горой, продукты не местного производства на складах стремительно таяли, а это означало, что часть излишков, предназначенных на продажу за границами Вольницы, придется обменять на соль, сахар и растительное масло. Как минимум. Чем дальше, тем сильнее над Вольницей нависала угроза скатиться в прошлый, если не в позапрошлый век.