Быков, за два дня разобравшийся с бумагами, выбил себе единственный вертолет, стоявший на службе сельхозавиации, и отправился я на север, проводить рекогносцировку. С ним полетел Кононов и еще кое-кто из местных технических руководителей подходящего профиля, и Ксюша аж сама себе не поверила, когда на ее просьбу взять ее в полет не ответили отказом.
На месте у всех сложилось изрядно противоречивое впечатление от увиденного. Сделано было уже много – плотина стояла в полную высоту, часть оборудования была смонтирована и находилась в довольно неплохом состоянии. Еще многое только предстояло установить. Кое-что за эти годы пришло в полную негодность и нуждалось в замене.
Быков шел впереди группы быстрым шагом, перечисляя основные ресурсы, оценивая их состояние, иногда делая замечания на будущее о возможном решении бросающихся в глаза проблем. Когда-то ГЭС строила вся страна – харьковские турбины, рижская электроника (впрочем, эта часть подлежала безусловной модернизации и замене), ленинградские генераторы…
Ксюша тихо вздохнула, понимая, как трудно им будет продолжить это дело в одиночку.
— Задвижки надо заказывать, — голос Быкова вырвал девушку из размышлений, — для регулирования доступа воды к турбинам. Вот только где? В Германии? С валютными запасами у нас как?
— Никак, — упавшим голосом ответила Ксюша, — а обязательно в Германии? У нас не делают?
— Еще лет пять назад на «Сибтяжмаше» сделали бы не хуже, — ответил Петр Андреевич, — и дешевле. Но завод стоит. Такой гигант профукали… Эх…
— Это же в Красноярске! – заметил Кононов. – Рядом совсем. Действительно «эх!».
— Ладно, — махнул рукой Быков, — внесем это в список временно нерешаемых проблем. Пошли дальше…
Дальше Ксюша только и могла, что любоваться высокой плотиной, перегородившей горное ущелье, и сияющим в стороне богатырем-Енисеем, терпеливо ожидающим, когда люди вернутся сюда, чтобы поставить его силушку себе на службу. Темными соснами на горных отрогах, ослепительным небом, птичьими стаями в небе… Но мысль о задвижках и валюте крепко засела у нее в голове.
На обратном пути она разговорилась с «высоким начальством». Начальство попалось чуткое, к человеческим проблемам внимательное, душевное и с чувством юмора. Девушка пожаловалась, что разрывается перед необходимостью к первому сентября вернуться к занятиям и невозможностью бросить все, создаваемое тут, на полпути.
— Ну, Петр Андреевич, — взволнованно произнесла она, — вот кому нужен специалист-недоучка? Что делать?
— В крайнем случае, академотпуск возьмете, товарищ Ксюша, — подмигнул Быков, — лично просьбу в деканат писать буду. А еще… Нам здесь много специалистов понадобится. Своих. ГЭС запустим – можно дальше развиваться. Университет бы нам. Свой. Пусть пока без международного признания, лишь бы уровень держал достойный. Может, еще и перевестись захотите.
— Может, — улыбнулась Ксюша, — подумаем.
Она почти успокоилась, но на следующий день, когда «Мартин» снова вышел на связь, девушку словно прорвало. Против обычного, она не только задала ему самые важные вопросы по будущей кампании, но вывалила в сеть все свои проблемы. Стало стыдно, но поздно. Письмо уже ушло.
Мартин: «Почему ты мне все это рассказываешь?»
Ксюша: «Потому что больше некому. Я должна держаться, на меня люди смотрят».
«Понял. А где хуже всего?»
«Телефон, интернет. Вдруг завтра отключат? Паника-паника-паника. И… ты не смейся, ладно? Задвижки для ГЭС. Их надо за границей покупать. Или завод открывать, который уже четыре года стоит. Все остальное как-то, где-то, но достанем».
Ответа не было долго. Ксюше даже померещилось, что далекий знакомый решил, что она пытается слишком многое на него свалить. Если не вообще врет. Но через полчаса сообщение появилось. С номером телефона, судя по коду, из Красноярска.
«Перепиши и немедленно сотри сообщение. Звони, там помогут. И учти, я за тебя своим словом поручился. Удачи, товарищ Ксюша».
Больше «Мартин» в этот день на связь не выходил. Ксюша сперва испугалась, и полдня оглядывалась через плечо, выискивая, кто из своих все это время разыгрывал ее, изображая из себя «Мартина». Но потом успокоилась. Именем она в сети все равно назвалась своим… А «товарищ»… Видно и вправду слово это – пароль, объединяющий людей, живущих в разных уголках.