— Нет, — в голосе Брунгильды не слышалось сомнения. Почти. – Лед помешает. Надо прежде наносить снега, утрамбовать, как следует, чтобы ни щелочки не осталось.
— А мы? – с тревогой спросила Ингрид. – Мы же не можем уйти и оставить его без присмотра. Вдруг он все-таки проснется?
— Мы укроемся в пещере, — ответила Брунгильда, — солнце сюда не достанет, ведь Патриарху даже черного льда хватало, чтобы уберечься от его лучей.
— Он попытается вернуться сюда, — заметил Норвик, — нам точно нельзя уходить. Кто-то должен оборонять вход, когда он начнет рваться в пещеру.
Они наносили снега и для верности залили его водой, натопленной в выдолбленной ветром каменной чаше, обнаруженной неподалеку. Чашу пришлось волочить к пещере втроем, напрягая все силы, задействуя кровавую магию. Это волновало Норвика, но с решением Брунгильды сделать ледяной барьер между небом и землей как можно крепче он согласился.
Затем они вернулись в пещеру, за Спящим. Норвику показалось, что Патриарх слегка изменил позу, то ли пальцы на руке были сложены иначе, то ли голова чуть повернулась набок. Но разбираться было недосуг. Они осторожно подняли окаменевшее тело и вынесли его наружу, на ледяное ложе.
Мелькнула темная тень. Вервольф бросился на них молниеносно, быстрее, чем любой из тех, кого они встречали в давних битвах, намного быстрее, чем могли двигаться вампиры, даже подстегнув себя Ускорением. Удар могучей лапы разорвал грудную клетку Ингрид, обнажив ребра. Девушка отступила, захлебываясь рвущейся из горла кровью, пытаясь как можно быстрее закрыть рану. Снова взлетел топор, вонзившись в правую лапу чудовища, возвышавшегося над Норвиком на добрую голову. Но вервольф даже не завыл, хотя лапа на секунду зависла плетью на тонкой полоске мохнатой кожи.
Теперь Норвик как следует разглядел врага. Свалявшаяся шерсть клочьями лезла с прогнившей шкуры, кое-где обнажились желтоватые кости, в глубине пустых глазниц теплились оранжевые злые огоньки. Вервольф был мертв уже давно, но это не мешало ему с ужасающей быстротой и ловкостью наносить удары. Жуткая зловонная пасть сомкнулась на плече Норвика, разрывая мышцы и дробя кость в крошку, но Брунгильда, вложив полную силу кровавых чар в мощь своих рук, отшвырнула тварь, давая Норвику возможность придти в себя.
Ингрид вернулась к битве, снова перекинувшись громадной Рысью, вцепилась вервольфу в ногу под коленом, заставив тварь обернуться. Брунгильда, воспользовавшись тем, что враг повернулся к ней спиной, рванула когтями волчий загривок, почти отделив голову от шеи, Норвик, все еще с кровоточащим плечом, взметнул топор, серебряным сполохом мелькнувший в свете луны, и голова покатилась по утоптанному снегу.
— Огня! Живее! – приказала Брунгильда. – Это зомби, еще неизвестно, не отрастит ли он себе новую голову.
Приказ был исполнен в несколько секунд, полусгнившая туша загорелась, распространяя вокруг отвратительный запах горелого тухлого мяса. Останки засыпали снегом, прикоснуться к омерзительным вонючим угольям не решился никто.
— Их было шестеро, — шепот Брунгильды сочился ужасом, — когда он их убил, их было шестеро. А мы едва справились с одним, все втроем.
— Лучше порадуйся, что поднять ему удалось только одного, — возразил Норвик. И едва слышно шепнул, — я надеюсь…
Надежды Тореадора оправдались, и в ближайший час их не потревожил никто. Они залечили раны и подкрепили истаявшие в бою силы. Кровь уже не кипела, и далеко не все, что они могли сделать с помощью Дара, было им доступно теперь. Но это не имело значения. «Делай что должно, и будь что будет» — девиз Севера, и его дочери и сын помнили этот завет еще с тех пор, как живое дыхание вздымало полные боевого огня груди.
Край неба порозовел, вампиры удалились в тень пещеры, с опаской наблюдая за темным телом, распростертым на ледяном ложе. Вот уже солнце показалось над горизонтом едва на волос, но и этот свет заставил их отступить в самую глубь, не отрывая тревожных взглядов от Спящего.
Огонь полыхнул перед входом, черная тень бросилась к ним. Патриарх успел проснуться раньше, чем рассвет испепелил его, и теперь рвался уничтожить ничтожных потомков, посмевших потревожить его сон. Норвик перехватил топор, думая о том, что против пробудившегося чудовища обычная сталь еще меньше годится, чем против спящего. Наверное, стоило попросить у Фьялара Бен-Грефилль. Но поразмышлять о том, что стоило сделать прежде, скальд не успел.
Девушки с рычанием обернулись к нему. Злая воля Патриарха подчинила себе дочерей клана. Брунгильда метнулась к Норвику, но Ингрид медлила, словно что-то останавливало ее, давая силы сопротивляться зову крови.