Бранка еще всхлипнула и вдруг горько расплакалась на плече у Делии.
— Я его люблю. Я хочу… Ну да, замуж за него хочу. И ребенка тоже. Попозже, года через два, но хочу. Но это же не все… Нельзя этим все остальное в жизни заменить. А получается, что кто-то из нас должен выбирать. Или нам придется расстаться. Не хочу…
Она снова разрыдалась, и Делии только и оставалось, что терпеливо гладить длинные шелковистые волосы девушки, в ожидании, пока она успокоится.
Наконец, Бранка вытерла слезы, благодарно чмокнула Делию в щеку и пошла наверх – умываться. Вернувшись, сварила кофе себе и дроу и снова уселась на диван.
— Извини, — сказала она уже совсем спокойным голосом, но кофе, плеснувший на стол из поставленной перед Делией чашки, свидетельствовал обратное, — гружу тебя своими глупостями.
— Да нет, — покачала головой дроу, пытаясь вытереть лужицу на столе циновкой, на которой стояла пепельница для гостей, — это не глупости. Мне тоже пришлось выбирать…
— Да? – удивленно спросила Бранка. — Когда это?
— Давно, — улыбнулась Делия, — и я, кстати, выбрала не Фьялара. Мне повезло, что он предпочел Перекресток Горе. Иначе... Но мы говорили о тебе.
Она задумалась, прихлебывая кофе и глядя на Бранку. Что-то в словах Волчицы насторожило ее, какое-то противоречие.
— Слушай, — спросила она, сообразив, наконец, в чем дело, — а какое все это имеет значение, если ты собираешься ребенка заводить? Это же надолго… Тебе все равно придется искать более спокойную работу. Может, тебе и не нужно тогда возвращаться в Вулфстон?
— Ненадолго, — улыбнулась Бранка, — максимум, на год-полтора. Я потому и хочу это отложить, чтобы успеть прочно занять свое место, а потом легко на него вернуться. А ребенок останется у Брианны. Да и Брэндон теперь чаще дома сидит, с тех пор, как ярлом стал. Прежде, помню, он водил стаю и в бой с… Ну, мы тогда с Сородичами не дружили. И других врагов у Гайи всегда хватало. И мамой моей все племя гордилось – она знаменитая сказительница. Но она как раз нечасто из дому уезжала, хотя ее во все племена звали, истории рассказать. Нас же четверо. А вот тетя Берта, сестра отца, та еле на двоих время выкроила, она теперь стаю в бой ведет, после того, как их отец погиб, а Брэндон стал ярлом. И муж ее – один из лучших следопытов. Так что кузены с нами воспитывались.
— А им не обидно было, что родители дома редко бывают?
— Да что ты! Они Бертой и Стивом гордились. И они же не навсегда уезжали. Когда домой возвращались, детей к себе забирали. И «десятый год» сидели, как полагается.
— Баловали? – усмехнулась Делия.
— Нет, у нас строго, — улыбнулась в ответ Бранка, — просто, до девяти лет никто не может сказать, Гару ребенок или нет. Пока в первый раз не перекинется, никто не знает. А это в течение года может случиться. Принято, чтобы в этот год родители дома были. Это ведь самый важный момент в жизни. Нужно, чтобы рядом был тот, кто поможет через это пройти. А если нет... Ну, тем более поддержка нужна, дети тяжело переживают, если оказывается, что они только люди. Это потом уже понимают, что каждый хорош на своем месте.
Она вдруг покраснела и сказала уже тише.
— Но я все равно хочу, чтобы у нас с Диззи был Волчонок. Хотя от желания тут ничего не зависит.
***
— Эх, Делию, что ли, сюда на пару месяцев заслать? – мечтательно проговорил Фьялар, приканчивая вторую миску огненно-красного борща. – Пусть бы поучилась.
— Ну да, — усмехнулась Брианна, — а Брэндон бы мне велел у нее уроки фехтования брать? В порядке обмена опытом. Каждый хорош на своем месте, Фьялар, и нельзя уметь все и сразу.
— Да шучу я, — Фьялар потянулся за пирожком с капустой, — а ты права. Хорош я буду, если мне в бою кастрюлей борща спину прикроют.
Брианна рассмеялась и подвинула блюдо с пирожками поближе к Фьялару.
— Отдыхай, пока можно, — уже серьезно сказала она, — слухи ходят — недолго осталось.
— Кто это тут слухам верит? – с напускной строгостью спросил вошедший в дом Брэндон.
— Ну, не стану же я признаваться, что ты со мной военные планы обсуждаешь? – отпарировала Брианна.