— Ну, так не зря же мы «Объединенная левая», — ответила девушка, — Артем вон Маркса в оригинале читает, а мне князь Петр Алексеич ближе. Дороги разные, а коммунизм в конце один.
— Верной дорогой идете, товарищи, — процитировала Зоя, — вот только какая из них верная? Не передеретесь ли, решая, как идти и кто впереди будет шагать?
— Пока не передрались, — девушка чуть надула губы, — кстати, я – Маруся, комиссар отряда. Вот, местами с коммунистами поменялись.
— Тезка, — обрадовалась Маша, и пихнула локтем в бок сидящего между ней и комиссаром Саню, — желание загадывай, между двумя Мариями.
— Я вообще-то Анжела, — потупилась девушка, — но это какое-то... нереволюционное имя.
— Да, не знает молодое поколение про Анжелу Дэвис, — рассмеялась Зоя, — а ведь всей страной заступались.
— Тоже верно, — согласился Артем, — но мы уже привыкли, что комиссар у нас – товарищ Маруся. А насчет дороги, Зоя Сергеевна, вы правы, конечно. История учит, что между своими крови в революции льется даже больше. С врагом подчас договориться проще. Но у нас опыт есть. Положительный.
— Это какой же? – заинтересовался Карен.
— А тебя не удивляет, что тебе тут не удивились? – подмигнул Артем. – Ситуация у нас в Красноярске особая. В городе с конца двадцатых собирались все, кто понял, что правоту не расстрелом инакомыслящих доказывают. Кого сумели, из лагерей выдернули. Кое-кого только перед самым расстрелом или голодной смертью спасали. В основном – ваши Гангрел и Бруха. Товарищ Хайнрих у нас еще в Народной воле на царя покушения организовывал, политкаторжанин со стажем. Ну, и еще есть те, кто помнит прошлое не по фильмам и книгам. Если даже они между собой в конце концов договорились, нам, людям, сам Маркс велел.
— А договорились-то о чем? – с подозрением спросил Григорий. — Не вцепляться друг другу в глотку, пока есть общий враг? Об этом и в прошлом договаривались. Только цену тем договорам мы все знаем.
— Вот и меня интересует, — добавила Зоя, — у вас уже какие-то мысли о «новый мир построим» общие имеются? Или только о том, как «до основания» разрушать будете, а там куда кривая вывезет?
— Имеются, — кивнула Маруся, — Советы возрождать будем. Это, конечно, не наша конечная цель. Мы, анархо-коммунисты, за отмену всякой и всяческой власти вообще. Но Советская на переходной период – это лучший вариант.
— Помню я вашу Советскую власть, — недовольно поморщилась Зоя, — полжизни при ней прожила. И хорошего помню мало.
— Позвольте вам выразить свое восхищение, — улыбнулся Артем, — для своих ста шестидесяти лет вы выглядите просто изумительно.
— Это как? – Маша сделала удивленные глаза.
— А вот так, — ответил Артем, — официально Советскую власть в тридцать шестом отменили, а по существу ее так никогда толком и не было.
— Ну да! – возмутился Карен. – Я тоже помню и заседания Верховного Совета по телевизору, и взятки в местном Совете.
— А чем эти Советы от нынешней Думы или муниципалитетов отличались, кроме названия? – возразила Маруся, — или от Конгресса, Рады или Кнессета? Ах да, еще тем, что выбор был липовый. Но принцип-то угробили, так и не задействовав.
— Какой принцип? – недоуменно спросил Бобби. – Я в университете учил русскую историю, но нам этого не объясняли.
— До тридцать шестого года, — объяснил Артем, — высшим органом власти был Съезд советов. А депутаты туда избирались на всех уровнях. И те, кого на местах выбирали, имели такое же право голоса, как и представители центральных Советов. До сих пор нигде и никогда не было такого полного народного представительства. Когда и кто в последний раз народ спрашивал по поводу конкретного закона или решения? Референдум по любому поводу не проведешь. А эта система могла бы действовать...
— Но не действовала, — кивнул Саня, — а почему?
— Потому что еще в октябре семнадцатого все делегаты съезда, кроме большевиков и левых эсеров, самоустранились, — ответил Артем, — гордо подняв голову, удалились и отсиделись в сторонке, полностью сдав власть большевикам.
— А большевиков вы не любите?— с любопытством спросила Зоя.
— Мы всех любим, — усмехнулся Артем, — если говорить об идеях. А методы, которыми они воспользовались, нам не подходят. Я не верю, что Ленин или Троцкий были от рождения кровавыми тиранами. Да и Сталин вряд ли. Но абсолютная власть развращает. Любой на их месте рано или поздно докатился бы до расстрелов и лагерей. Давить инакомыслящих – очень соблазнительно. Гораздо проще, чем идти на компромисс. Но, если бы тогда...