Наконец, посовещавшись с Марусей, Машей и Саней, товарищ Артем решил, что тянуть больше нельзя. В штабе дружины начали планировать новую дерзкую атаку. Но планы осуществить не удалось. Мякишев, которому тоже надоело сидеть без дела и впроголодь, нашел, где разжиться подкреплением.
Над тайгой прокатился тяжелый гул, дальние кроны кедров тревожно зашумели, воронья стая сорвалась в небо и унеслась на восток, к горам.
— В укрытие!
Артем кричал на пределе легких, перекрывая приближающийся грохот тяжелых лопастей.
— В укрытие! Васька, твою мать! Кому сказал!
Вася попытался скрыться за ближайшим вагончиком. В руках у него была М200, на лице – смесь решимости и предвкушения. Из-за угла вылетела Маруся и нежной женской ручкой поволокла парня по направлению к зданию вокзала.
— Идиот!
Маша, Саня и Лена сомкнули круг, пытаясь прикрыть отступающих к зданию вокзала товарищей воздушным щитом. Остальных магов отправили в подвал вместе с бойцами. Бобби стоял за спиной Маши, стиснув зубы, чтобы его тревога не помешала концентрации девушки. Майер, в двух шагах слева, шевелил губами, готовя какое-то заклятие.
Вертолеты показались над лагерем. Первые ракеты взорвались, не долетев до земли. Щит пока выдержал, но Маша чувствовала, как прогибаются и рвутся воздушные плетения.
— Еще пара попаданий, и надо будет уходить, — тихо сказала она Сане, — долго мы его не удержим.
— Еще чуток, — кивнул Саня, — ребята не все спустились.
Следующая пара ракет взметнула облако огня и дыма, горящие обломки вагончика разлетелись, едва не задев Майера и Бобби.
— Уходите! – Артем и Маруся все еще стояли у входа в недостроенный вокзал, поджидая последних бойцов и магов.
— Нельзя! – прохрипел сквозь кашель Саня. — Погорит все к чертям. Ленка! Ты там насчет дождя…
Лена молча кивнула, пытаясь перехватить лидерство в круге. В книжке говорилось… Мало ли что говорилось в книжке? Если невозможно, но надо, значит надо сделать невозможное.
Маги замерли, застыли безмолвными статуями, вытягивая из Источника силу на пределе, после которого начинаются безумие и боль. Вертолет зашел на второй круг. Майер бросился вперед, с его узких ладоней в сторону МИ-24 сорвался огненный шар, вспыхнул, не долетев, но заставил машину свернуть с курса. Бросился вперед, отвлекая от товарищей. Еще шар…
Тяжелые тучи, собравшиеся над горами, подхватил высокий ветер, едва задевавший кроны деревьев, погнал к лагерю. Первые тяжелые капли застучали по крыше вокзала, хлынули потоком, сбивая пламя, уже охватившее траву возле разбитого вагончика.
Вертолеты сбавили высоту, пушечные снаряды уже рвались по всей территории опустевшего лагеря. Маша с друзьями, наконец, разорвали круг и кинулись к входу в вокзал. Бобби бросился вслед за ними.
— Майер! – Саня огляделся, но мага нигде не было видно.
— Убит, — глухим голосом сообщил Бобби, — прямое попадание снаряда.
Ленка чуть не бросилась назад, но МакГи ухватил ее за руку.
— Там нет для тебя работы. Иди вниз, там ты нужнее.
В подвале вокзала было тесно. Вертолеты возвращались по нескольку раз в день, в самое непредсказуемое время. Соотношение сил изменилось кардинально, теперь отряд сидел в осаде, пока что успешно отражая пехотные атаки противника. Но о том, чтобы помешать дальнейшему строительству портала, приходилось забыть. Маги Синдиката в боях не участвовали, а это означало, что все время они проводят на стройплощадке, приближая день, когда исход военного противостояния потеряет всякое значение.
— Помощь нужна, — констатировала Маруся.
Они выбрались наружу, настал час редкой и давно желанной передышки.
— Против вертолетов? – скептически спросил Артем. – Зениток у Штаба нет.
— У кого-нибудь могут найтись, — возразила комиссар, — или, хотя бы, ПЗРК пусть подгонят. Все лучше, чем патроны попусту тратить. Звони в Красноярск, пусть там думают, что можно сделать.
— А мы пока продержимся, — заверила Маша, — должны продержаться.
— Должны, — согласился командир, — отступать нам некуда. Если ты права насчет портала, за нами – весь мир.
139. Егорьевское. Сибирь. Маша. Ксюша
— Товарищ комиссар, командира ранили!
— Артема в подвал, командиров групп – ко мне, — сорванным голосом прохрипела Маруся, — Кононенко, стой тут, будешь за меня орать, я уже не могу.