Фионнбар вскочил на ходу в колесницу, Уна погнала коней вперед, в гущу битвы. Дома Фионна, Бомайн и Скатах устремились за ними, пришпоривая боевых коней. Справа Независимый Контингент, обнаруживший, что на границе миров огнестрельное оружие не работает, спешно расчехлял короткие мечи и штык-ножи.
Делия сердито нахмурилась. Магия здесь тоже не работала, ни Источник, ни связь с фригольдами. Даже «неприкосновенный запас», который она приберегала на черный час, оказался бесполезен. Но, хмурый взгляд почти сразу сменился довольной усмешкой. Дроу сообразила, что магии здесь нет ни для кого, а это означало, что противник, хоть и грозен, но вполне по силам. Оставалось надеяться, что это касается только заклинаний, а не вампирских Дисциплин или Гламура фейри.
Увлеченные битвой Ши унеслись слишком далеко вперед, и сражение вытолкнуло Сурта прямо на позиции Интербригады. Большая часть бойцов старалась держаться на почтенном расстоянии от смертоносных ударов стальной булавы, и вокруг великана образовалось пустое пространство. Сурт яростно вращал глазами, выискивая достойного противника.
Даже Норвик доставал Сурту едва выше пояса, двенадцатифутовый великан возвышался над вампирами, как башня, а бешено вращающаяся в руке дубина делала его похожим на ветряную мельницу.
Четырехфутовые гибкие дротики просвистели одновременно. Атлатль – деревянная копьеметалка – придавал их острым наконечникам чуть не тройную пробивную силу. Один вонзился Сурту в плечо, и булава опустилась, открывая широкую грудь великана. Второй попал еще удачнее — скользнул по скошенному лбу, и кровь из глубокого пореза залила глаза. Рамо и Хоакин торопливо доставали новые дротики из широких заплечных колчанов, надеясь, что потеря крови хоть немного замедлит грозного врага. Но ослепленный на мгновение великан только пришел еще в большую ярость и кинулся на братьев, занеся булаву для смертельного удара.
Рамо отскочил вправо, Хоакин влево. В левый бок Сурта вонзился листообразный наконечник тепустопильи, длинного копья, усеянный по кромке острейшими зубцами обсидиана. Макуавитль – деревянный плоский меч с такими же обсидиановыми зубцами по краям – рубанул по правому локтю, и удар булавы, предназначавшийся Хоакину, пришелся по колену самого Сурта. Древнее оружие ацтеков, одним ударом раскраивавшее пополам лошадиный череп, оставило на толстой шкуре великана страшные рваные раны, и Сурт взвыл от дикой боли.
Братья снова отскочили, но Сурт, совершенно обезумевший, закрутился на месте вихрем, выставив булаву перед собой. Тепустопильи в руке Рамо пару раз сумел проскользнуть внутрь защитного круга, но лишь слегка оцарапал кожу, и тонкое древко треснуло, когда стальная рукоять булавы наскочила на него с разгону. Хоакин бросился вперед, подныривая под булаву, но удар огромной ноги отшвырнул его в сторону, как тряпичную куклу.
Сурт кинулся к лежащему на земле противнику, занося булаву, но его почти метровые ступни были даже опаснее для распростертого ничком Хоакина. Рамо прыгнул, развернувшись, как стальная пружина, и огромный ягуар вцепился в загривок великана длинными кривыми клыками. Хоакин вскочил на ноги, метнулся вперед, рубанул макуавитлем по коленям врага, снова отскочил.
Сурт поднял руку, пытаясь стряхнуть повисшего на спине ягуара, но тут же одернул, и кровь, хлещущая из запястья на месте откушенной кисти, забрызгала вновь подскочившего к нему Хоакина. На этот раз удар деревянного меча разрубил пополам коленную чашечку, и великан рухнул на спину, едва не придавив вцепившегося мертвой хваткой ягуара. Макуавитль разрубил широченную грудь Сурта, обнажая ребра, и Хоакин, отбросив меч, вцепился в громадное сердце великана обеими руками, рванув его на себя. Фонтан крови брызнул вверх, заливая обоих братьев, и Сурт забился в судорогах, огласив поле битвы последним воплем.
Хоакин, поднял еще трепещущее сердце к небесам, сжимая его в окровавленной руке. Рамо улыбнулся брату, и выдернул из-за пояса длинный кинжал – текпатль. Битва еще кипела, и врагов на его долю оставалось предостаточно.
Железо зазвенело у нее за спиной тяжким скрежещущим лязгом, зловонное дыхание горячо обдало затылок, и Ингрид стремительно обернулась, едва успев отпрянуть от клацнувших перед самым лицом тускло-белых клыков. Они торчали из полуоткрытой пасти, истекающей желтой пеной, на полный фут, придавая морде зверя подобие жестокой ухмылки. Колючая жесткая шерсть стояла дыбом на загривке и свалявшимися клочьями свисала с тощих боков. На шее болтались остатки тонкой цепи, разомкнутые кольца позвякивали, резонируя с утробным рычанием.