— Если только они уже не собрались навестить нас, — заметил Фьялар, — мы стоим прямо под камерой наблюдения.
— Ждем? – взволнованно спросила Маша.
— Недолго, — ухмыльнулась Делия, услышавшая торопливые шаги на лестнице, — сюда уже идут.
— Ваш дебют, юная леди, — Фьялар кивнул Маше, — добро пожаловать на сцену.
— Устрой им Преисподнюю, — добавила Делия, отступая за ближайшую колонну.
***
Тильда тряхнула кудряшками, пытаясь выбить из головы липкий туман. В непроницаемой темноте комнаты пахло сыростью и средством для дезинфекции. Всей мебели – железная кровать с тощим матрасом, привинченная к полу и унитаз, дотащиться до которого в ее полусонном состоянии каждый раз было героическим подвигом.
Сначала все происходило слишком быстро, и дотянуться до источника ей мешал панический страх. Ее втолкнули в эту комнатушку, больше похожую на камеру, вкатили лошадиную дозу транквилизатора и оставили одну. Придя в себя, девушка первым делом потянулась к Источнику, за пару недель она успела привыкнуть к тому, что Сила всегда в ее распоряжении. А в нынешних странных обстоятельствах это могло стать ее единственным шансом. Или главной причиной того, что она попала в переплет.
«Матильда, вернись на землю», — прозвучал в голове голос матери. Тильда с детства зачитывалась сказками и мечтала стать волшебницей. Или ведьмой, как покойная бабушка, хотя соседи из уважения, сдобренного толикой страха, никогда не называли так в лицо строгую леди, словно сошедшую с полотна голландских художников семнадцатого века. Фрау Грета была признанным мастером гекс-знаков, традиционных магических символов пенсильванских немцев, носила крахмальный чепец и белоснежный фартук. Она умерла, когда внучке еще и десяти лет не было. Мать Тильды, современная практичная дама, все эти магические штучки считала бредом и вымыслом, а дочери прочила будущее бухгалтера или, на худой конец, секретарши. На большее, по ее мнению, ленивая и мечтательная девочка претендовать не могла.
Каково же было ее удивление, когда Тильда, заручившись финансовой поддержкой давно оставившего Ланкастер отца, сбежала в Нью-Йорк, да еще и поступила в престижную Колумбию на факультет английской литературы. Отношения с дочерью охладились почти до точки замерзания, и общение ограничивалось телефонными поздравлениями на Рождество и День Благодарения.
Сейчас Матильда дорого дала бы за то, чтобы мать названивала ей почаще. И поднимала на ноги полицию каждый раз, теряя дочку из виду больше, чем на пару дней. Но такой удачи ожидать не приходилось, и девушка отчаянно пыталась выбросить из головы мерзкий липкий морок, мешающий ей сосредоточиться и воспользоваться своим единственным шансом.
Счет времени она тоже потеряла. Сон накатывал урывками, как правило, после очередной инъекции, и Тильда никак не могла понять, сколько он длился. Время от времени в комнате зажигался свет, в нее входили молчаливые деловитые люди в белых халатах или строгих костюмах. Ей измеряли температуру, давление, брали кровь на анализ, пару раз подключали к каким-то таинственным приборам, выписывающим на мониторе синусоиды. Но ничего страшного с ней не происходило. Пока. Только один раз она действительно испугалась, когда появился Он.
Мрачный мужчина, далеко за сорок. С аккуратно зачесанными назад чуть поредевшими надо лбом темными волосами, пронзительным взглядом черных глаз. Во фраке и манишке. Именно так. И это несмотря на то, что ростом он был по плечо коротышке Тильде. Кривые ноги, поддерживавшие массивное туловище, были обуты в остроносые лаковые туфли.
— Привет, — девушка даже ухитрилась улыбнуться, столь забавным ей показался напыщенный карлик, я – Тильда, халфлинг, а ты, наверное, гном?
Вот тут ее в первый (и в последний) раз чувствительно ткнули под ребра. Карлик явился не один, двое здоровенных мужчин, уже появлявшихся в ее камере с очередной порцией транквилизатора, стояли рядом с ней, словно оберегая маленького лорда.
— Лорд Эфраим Вэйнврайт, — торжественным голосом объявил ткнувший ее телохранитель.
На самом деле, страшно ей было до чертиков. Лорд Эфраим вовсе не походил ни на ни на гнома, ни на человека. Тильде казалось, что это существо одержимо одной мыслью, одной страстью. Магия. Власть, которую она дает. Не над людьми, над самим мирозданием, над тканью реальности. Карлик говорил с ней ровным тоном, но под его холодной вежливостью скрывался гнев, как бурлящая лава под тонким слоем льда.
Самого страшного не случилось. Пытать ее никто не собирался. Тильда честно отвечала на все поставленные вопросы. Ее очень удивляло, что такая простая вещь, как попытка мечтательных девчонок подражать героиням одной из любимых книг, кажется Вэйнврайту чуть не ересью и посягательством на святое. Но он поверил ей. Поверил в ее историю, и копать дальше не стал.