— И почему бы нам верить тому, кто только что подставил под удар Капеллу и свое непосредственное начальство? – недовольно спросил Тео.
— Потому что это выгодно, — улыбнулся карлик.
Часть вторая
24. Гаупне, Согн-о-Фьюран, Норвегия. Брунгильда
Гаупне растянулся вдоль берега фиорда, зажатый между тускло-пенной зеленью моря и свежей зеленью весенних холмов. Старинная деревянная церковь, привлекавшая сюда туристов, темнела на фоне звездного неба, в маленьких окнах с резными наличниками один за другим гасли огоньки, возвещая отход ко сну после честного трудового дня.
В маленьком придорожном кафе, резко выделявшемся плоской крышей и широкими окнами во всю стену на фоне крытых красной черепицей деревянных домиков, сидели две девушки. Кофе уже давно остыл, булочки с корицей лежали нетронутыми на блюдцах с голубыми узорами. Одна из них, с пышными рыжими кудрями до плеч, одетая в синюю флисовую куртку с капюшоном и камуфляжной расцветки широкие брюки с множеством карманов, недовольно хмурилась, слушая подругу. Говорившая, очень высокая блондинка, с пронзительными светло-голубыми глазами и атлетической фигурой, была вызывающе красива, и, несмотря на давно нестиранные рваные джинсы и потрескавшуюся на швах кожаную куртку, производила впечатление величественное и слегка мрачноватое.
— Ты уверена, что Он там? – с придыханием спросила рыжая, — заглядывая в голубые глаза собеседницы, — ты его видела?
— Не видела, — блондинка покачала головой и длинные золотистые волосы змеями заскользили по черной коже куртки, — но знаки не обманывают. Шестеро Волков, высушенных до последней капли. И все за один день. Кто еще на такое способен?
— Не знаю, Брунгильда, — Хильда пожала плечами, — мы слишком долго ждали этого, чтобы не опасаться ложных надежд. Возможно, мы просто выдаем желаемое за действительное.
— У меня был сон, — со значением произнесла вторая девушка, — Пробуждение близко. И рядом с пещерой я побывала, но она все еще запечатана, и войти я не решилась.
— Если она запечатана, — возразила рыжая, — как же Он мог выйти?
— Всеотец может все, — Брунгильда пронзила подругу ледяными кинжалами глаз, — и не нам обсуждать его поступки.
— И что все это значит? – Хильда сделала вид, что пьет кофе, заметив недовольный взгляд, брошенный хозяйкой на странных гостей.
— Сама будто не знаешь? – недовольно буркнула Брунгильда, последовав ее примеру, — Рагнарёк. И слишком многие из нас погибли, когда проклятые Вентру вторглись в наши земли со своими Каинитскими бреднями. Нам нужна свежая кровь.
— Здесь, в Европе, мы ее не найдем, — заметила Хильда, — они слишком держатся за свой Маскарад и свои традиции. И слепы настолько, что даже самому Всеотцу не поверят.
— Значит, нужно ехать за море, — решительно произнесла Брунгильда, — я слышала, в Калифорнии вышедшие из Камарильи Гангрел собираются в свободные стаи.
— Ксавьер *, — напомнила Хильда.
— Делай, что должно и будь что будет, — Брунгильда поднялась из-за стола, предоставив подруге расплатиться за нетронутый ужин, — найди еще трех-четырех Сестер и отправляйтесь.
— А ты?
— Я нужна здесь.
Закашлялся мотор старенькой Ямахи, унося младшую Валькирию на юго-запад, в Осло. Черной тенью закрыли звезды крылья огромного ворона – Брунгильда спешила на восток, к горной гряде Йотунхеймен. Если она не ошиблась, и близится исполнение предначертанного, вход в Йотунхейм, мир ледяных великанов будет открыт.
Своей жизни до Становления Брунгильда не помнила. Как не помнила и своего Сира. Единственное, что она знала точно, это не Всеотец. Все, что осталось в памяти о тех днях – голод. Долгие ночи одиноких скитаний, охота, смерть. Так продолжалось, пока она не встретила группу дев Гангрел, называвших себя Валькириями. Они считали себя воплощением древних легенд. Вихрем проносились Валькирии по полям сражений, даруя вечную не-жизнь избранным смельчакам.
Кровавые войны, когда Вентру и Тореадор вторглись в Скандинавию, прикрывая знаменем христианства доктрину Каинитов, положили конец ее преданному служению Одину. Валькирии, не принявшие новое учение, продолжали сражаться, чтобы сохранить традиции и веру своего народа. В конце концов, Вентру, Тореадор и даже Бруха объявили на них охоту. Их преследовали по всей Скандинавии, убивая по одной. Оставшиеся впали в торпор на долгие годы.