— А силенок-то у нас маловато... Ох, маловато... — Морской даже не заметил, как произнес эти слова вслух.
Они со Светловым уже спустились с холма и очутились на чистеньких улицах небольшого уютного села Зазриво. Непривычный запах домашнего жилья, свежеиспеченного хлеба ударил в нос, и командир с удовольствием втянул в себя воздух.
— Отвык я от всего этого, чертовски отвык, — медленно проговорил он. — Ну ничего, недолго уже осталось... Вот разделаемся с фашистской сволочью — наверстаем упущенное. Так ведь, Николай? — Он заговорщически подмигнул Светлову и предложил: — Давай заглянем сперва в корчму. Пивка выпьем, с людьми погутарим, последние новости послушаем.
Село Зазриво входило в повстанческую зону, но сейчас здесь не было ни повстанцев, ни партизан, ни немцев. Учитывая это обстоятельство, Морской решил лично сделать разведку, узнать настроение местного населения, его отношение к партизанам. Он знал, что зазривский полицейский участок во главе с начальником полиции помогал повстанцам и партизанам чем мог, и рассчитывали их помощью завербовать в свой отряд добровольцев.
В этот ранний утренний час народу в корчме было немного. Хозяин дремал за стойкой. Несколько человек компанией расположились в дальнем углу зала.
Морской со Светловым взяли по кружке пива и устроились за одним из столиков в центре корчмы, за которым сидел молодой парень в кожаной тужурке, увешанный оружием.
— Партизан, что ли? — обратился Светлов к соседу.
Парень поднял голову и оторопело уставился на Морского, одетого в форму офицера Советской Армии. Тряхнув головой, словно пытаясь отогнать от себя наваждение, он привстал со стула, поздоровался.
— Давненько я не видел родной формы... Русский я, кадровый старшина...
— А где сейчас?
— В отряде Лебедя воюю... Товарищ подполковник, как ты думаешь, вернут мне старое звание аль нет?
— Кто его знает?.. Может быть, и вернут, а может, и рядовым пошлют... Куда попадешь... Многое от этого зависит...
— А бис с ним, согласен хоть самым что ни на есть последним рядовым, только б убраться отсюда...
— А что так? — спросил Морской, пристально осматривая одежду и оружие парня. — Чем ты недоволен, коль заседаешь в кормче, как нарком. Одежка на тебе справная, вооружен так, что зараз в бой, и кроны, видать, водятся...
— Кроны есть, грешить нечего, — недовольно проговорил парень. — И жратвы хватает, и питья вдосталь...
Чувствовалось, что накипело на душе у парня. Хочется ему поделиться с кем-нибудь своими сомнениями.
— Слушай, подполковник, возьми с собой в часть... Христом-богом тебя прошу!
— Подумать сначала надо, чудак человек... А скажи, ты случайно не знаешь Николая Чередниченко?.. Слыхал я, что он в вашем отряде был... Тут один его знакомый просил меня разыскать... — Морской пытался что-нибудь разузнать о засланных шпионах.
— А хто его знает, может, и есть... Я всех не знаю...
— Кто у вас командир?
— Лебедь... Кличка это или фамилия — не знаю...
— Снабжение откуда получаете?
— Сами промышляем...
— Грабите, значит...
— Не грабим, а берем, что нам нужно, как говорит наш командир. Снабжения мы ниоткуда не получаем, что ж нам делать?! Понимаю, не очень это... красиво. Чувствуешь себя другой раз разбойником каким-то, да ведь выхода нет.
— Насчет разбойников верно гутаришь... Негоже нам, русским, братьев своих, словаков, обирать... Сам-то ты откуда? Звать как?
— С Украины. Митрий Коваленко, — хмуро проговорил парень. — В плен попал год назад... Удрал... Прибился к партизанам, радешенек был, да вот не довелось еще ни разу в фрица пальнуть...
— Чего ж так? — удивился Морской. — Кажись, немцы еще не перевелись на словацкой земле.
— А кто его знает? Командир говорит, не время пока, сил поднакопить надо. А куда их копить, бес его замордуй, так и война кончится. Что я диду скажу? В первом бою в плен попал, год в лагере загинался, а потом тут вот, в горах, воздухом дышал да пиво пил!..
— Добавишь еще, что словаков грабил. Смотришь, дид твой и обрадуется...