— Сам додумался до этого или тебя послал кто? — спросил Олевский. — Ну?!.
Зелинский молча курил, видно обдумывал что-то.
— Будешь говорить или шлепнуть тебя без задержки?.. Помнишь, как ты говорил мне это на допросах?.. Роли поменялись, Зелинский...
— Нет, нет, вы не расстреляете меня... Я скажу... — Старик бросил в снег сигарету, поправил очки. — Сам пришел... Надоело все...
— Ну, ты эти сказки брось, — перебил комиссар. — Не настолько ты глуп, чтобы самому в петлю лезть...
— Откуда ты узнал, что мы именно здесь? — снова задал вопрос Олевский.
— Люди сказали.
— Так и запишем: сказали немцы... Ведь только они знают, где мы: два дня гонялись...
— Расстрелять его, подлюгу, и делу конец! — снова не выдержал Григорьев.
— Не знал я, что ты тут обитаешь, — огрызнулся Зелинский, и в голосе его прозвучала лютая злоба. — Сказали мне, что фамилия комиссара Григорьев. Не рассчитывал, что ты можешь оказаться здесь под другой фамилией... Ну, ничего! Сейчас я тебя, голубчик, тоже на чистую воду выведу... Слышите, партизаны, это вовсе не Григорьев! Это Иль...
— Заткнись! — громыхнул голос Морского, заглушивший Зелинского. — Кто он такой, мы и без тебя знаем!..
— Но он же не Григорьев!
— Нам лучше знать, кто он, — холодно перебил Олевский. — Отвечай на вопросы, или мне надоест тебя спрашивать и я пристрелю тебя, как собаку! Кто послал тебя?
Зелинский обвел взглядом партизан, сидевших вокруг, быстро заговорил:
— Гестапо... Штурмбаннфюрер Скорцени. Он вовсе партизанские отряды своих людей послал... Думаю, что вам лучше сдаться... Гарантирую вам жизнь, если вы сложите оружие. Вас пошлют в лагерь, а там и война кончится... — Зелинский пустил в ход свой последний шанс, еще надеясь на спасение. Ему не удалась попытка поссорить между собой партизан, оклеветать комиссара, который, как он понял, был заброшен сюда под другой фамилией. Теперь он пытался разыграть из себя человека, который может спасти партизан. — Вы окружены со всех сторон полком эсэсовцев... Вам осталось жить до рассвета, если вы не согласитесь на мое предложение...
— С кем ты должен был связаться в отряде? — прервал его речь Олевский.
— Ни с кем...
— Врешь!..
— Ни с кем...
— К кому ты шел?..
— К Морскому... Григорьеву... Боброву... Олевскому...
— Смотри, сколько у тебя адресатов... — усмехнулся Григорьев. — Вот они все перед тобой... Ты доволен?
— Зачем шел? — спросил Олевский.
— Убить вас, уничтожить, бандиты красные!.. — рванулся из рук ординарцев Зелинский.
— Вот теперь ты заговорил своим голосом, — усмехнулся комиссар.
— Живыми вам все равно отсюда не выбраться. Не я, так другие убьют вас...
— Руки коротки, не достанете... — Олевский немного помолчал, и, обращаясь к партизанам, сказал: — Итак, товарищи, все ясно. Гестапо продолжает охоту за командным составом партизанских отрядов. Бдительность и еще раз бдительность — вот что для нас сейчас самое главное... А с предателем мы рассчитаемся по заслугам. Расстрелять мерзавца! — Олевский махнул ординарцам рукой: — Увести!..
Под утро отряд снялся со стоянки и форсированным маршем двинулся к Козьему хребту.
ПАРТИЗАНСКИЙ «ГОСБАНК»
Второй день отряд обживал Козий хребет, высоко взметнувшийся над окрестными горами, поросший густым хвойным лесом. На его склонах, в гуще деревьев, партизаны строят шалаши, ставят палатки, пытаются рыть землянки.
Морской откуда-то узнал, что осенью на этом месте была высажена и стояла лагерем вторая воздушно-десантная чехословацкая бригада. Партизаны решили поискать в окрестностях, не осталось ли чего-нибудь подходящего, что можно было бы использовать для оборудования своего жилья и в первую очередь — для изготовления печей. У подножия хребта они наткнулись на груду ящиков со снарядами, чуть дальше увидели три занесенных танка и рядом — железные бочки из-под бензина, солярки и смазочных масел.
— Живем, ребята! — обрадовался командир комендантского взвода Федотов. Считай, что у каждого уже есть персональная печка!.. Кто есть токарь, слесарь, пекарь — давай сюда!.. Принимаем на работу, обещаем льготные условия!.. Первым мастеришь — последним греешься!..
С шутками и смехом партизаны тут же, на снегу, принялись выжигать бочки, мастерить из них печки. Усиливающийся с каждым часом мороз подгонял их.
Когда проблема с печками была решена, встал остро вопрос о питании. Продуктов в отряде не хватало. То, что приносили партизанам словаки, было явно недостаточно, а покупать дополнительно у населения было не на что. Командиры сократили дневной рацион до минимума, строго следили за тем, чтобы небольшой запас хлеба и мяса расходовался только для раненых и больных.