— Хальт!.. Хальт!.. — слышались крики немцев.
Со звоном прошли пули через заднее стекло, оставив рваную строчку. Олевский привстал на сиденье, выбил прикладом стекло и длинной очередью полоснул по эсэсовцам. А машина, как назло, еле ползла по раскисшей дороге. Морской открыл дверцу, высунулся наружу и, держа автомат в левой руке, стрелял в солдат.
Немцы остановились. И машина, выскочив наконец на сухую дорогу, быстро скрылась в лесу.
В Ружомбероке в это время шли повальные обыски. Гестаповцы, убежденные в том, что Морской в городе, засыпали улицы листовками с его описанием и обещанием награды тому, кто выдаст подполковника. К вечеру арестовали несколько заложников и на рассвете расстреляли. На следующее утро вновь взяли заложников.
Об этом стало известно в штабе отряда. Комиссар Григорьев сказал:
— Нужно сделать так, чтобы немцы сами убедились, что Морского нет в городе. Иначе они будут хватать людей без разбору.
В этот же день партизаны налетели на соседний немецкий гарнизон и разгромили его. Взяли двух офицеров. Привели к подполковнику.
— Вы знаете, кто перед вами? — спросил Григорьев офицеров, показывая на командира.
— Морской?! — в страхе попятились офицеры, узнавшие того, чей портрет им не раз показывали и за кем они безуспешно охотились.
— Слушайте внимательно, что от вас требуется, — обратился подполковник к немцам. — Мы вас отпускаем, но при одном условии. Вернетесь к своим и расскажете, что видели меня здесь...
Немцев отпустили. А через сутки стало известно, что обыски и аресты в Ружомбероке прекратились...
ОТРЯД УХОДИТ К СВОИМ
Если в долинах уже чувствовалась весна, то в горах Словакии в середине апреля 1945 года еще лежали глубокие снега, по ночам держались морозы, разукрашивая деревья и кустарники лохматым инеем.
Фронт был совсем рядом. Отряд «Вперед», получивший приказ идти на соединение с частями Советской Армии, готовился к переходу линии фронта. В штабной землянке до поздней ночи сидели над картой командиры. Все дороги перекрыты фашистскими войсками. Нужно было найти такой путь, где бы отряд мог пройти без боя.
— Только через горы, — бросил на карту карандаш майор Бобров. — Другого пути нет...
Морской утвердительно кивнул головой.
— Пройдем ли? — задумчиво проговорил комиссар. — Слишком глубокий снег.
— Если надо — значит, пройдем, — сказал Олевский.
— Разведчиков пустим вперед. Пусть прощупывают, нет ли где фрицев.
— Правильно, Костя, — встал из-за стола Морской. — Вперед пустим разведчиков. Вооружим их автоматами и пулеметами. Случай чего, они смогут расчистить дорогу отряду. Пойдут группы Лихачева и Васильева. Возглавлять их будет капитан Олевский, а прикроет отряд взвод капитана Светлова. Утром выступаем.
На рассвете отряд покинул лагерь. Медленно шли партизаны, с трудом пробиваясь сквозь глубокий снег. Весь день отряд без помех двигался через горы. Вечером, после небольшого привала, Морской вновь повел людей вперед. Дважды в течение ночи разведчики обнаруживали немцев и находили «просветы», через которые проходила колонна.
Утром следующего дня разведчики встретились с передовым дозором советской дивизии. Владимир Лихачев остановился возле большой ели, взял палку и написал ею на снегу:
«Прощай, партизанская Словакия!»
Обменявшись паролем, разведчики бросились обнимать советских солдат и офицеров.
— У своих!.. Дома!.. — слышались радостные голоса.
— Где отряд? — спросил встречавший партизан майор.
— Следом идет, — ответил Олевский. — Сейчас будет здесь.
Среди деревьев, в лучах утреннего солнца, показалась цепочка партизан. Она долго тянулась через передовую, пока последняя группа, прикрывавшая отряд с тыла, не перешла линию фронта...
Так закончилась операция «Ракета». На этом можно было бы и поставить точку, если бы имена героев описываемых событий — Морского, Боброва, Григорьева и Олевского — на протяжении двадцати послевоенных лет не оставались в тени.
Многие попытки разыскать этих людей после войны заканчивались неудачей. Без ответа оставались и запросы бывших партизан из отряда «Вперед», в том числе и словаков, которые хотели разыскать своих командиров.
Кто же они, эти люди?
ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Поздней осенью 1959 года мне довелось встретиться в Москве с группой чехословацких журналистов и услышать от одного из них рассказ о героических делах отряда подполковника Морского, о том, что чехи и словаки бережно хранят память об этих событиях. Узнал я также и о том, что вот уже в течение нескольких лет этот журналист пытается разыскать Морского, но пока безуспешно.