На секунду Камерон зажмурился, потом снова открыл глаза. Его желание было почти болезненным. Очнувшись от непроходящего ощущения нереальности, он быстро скинул с себя шорты и плавки.
Затем он подошел к Лекси, чувствуя ее близость даже на расстоянии. Между ними будто проскочил электрический разряд. Он прижался к ней всем телом. Лекси села на стул.
— Я не знаю, смогу ли я медленно, — прошептал он, понимая, что все его намерения разлетелись в пух и прах. Он ощущал все женственные изгибы ее пленительного тела и уже не мог владеть собой.
— Я и не хочу медленно, — сказала Лекси ему на ухо, и он прижался губами к ее нежной шее. Потом он потянулся к ее губам и жадно припал к ним, настойчиво проникая языком все глубже.
— Я хотел тебя с той самой первой минуты, — прошептал он, с трудом оторвавшись от нее.
— Я тоже.
— Ты такая красивая, такая манящая, такая…
Наклонившись к ее груди, он обвел языком тугой сосок, затем взял его в рот и стал потихоньку посасывать.
— Камерон… — простонала она. — Я так скучала по тебе.
Она изогнулась, крепче прижимаясь к его восставшей плоти.
Камерон поднял голову и взглянул на нее. Ее полузакрытые глаза потемнели от желания. Он опустил руку и погладил шелковистые складки, увлажнившиеся от его прикосновения.
— Сейчас, — выдохнула Лекси. — Я не могу ждать.
И она обвила его ногами. Камерон склонился над ней и крепко обхватил ее за спину.
Прижимая Лекси к подушке, он быстро вошел в нее. Горячая волна наслаждения захлестнула ее. Камерон чуть подался назад, только для того, чтобы снова войти в нее, еще глубже… Снова и снова…
— Камерон… — простонала она, впиваясь ногтями ему в спину. Ее тело и душа слились в экстазе, казалось, еще немного — и произойдет взрыв. И вот что-то действительно взорвалось в глубине ее тела, будто бушующие волны прорвали плотину и устремились на волю, наполняя каждую ее клетку удовлетворением.
Она любила его больше, чем когда-либо. Сладкие слезы текли по ее щекам, а он все продолжал, и от непрерывной череды взлетов и падений она уже едва дышала.
Ее стоны и бессвязные слова еще сильнее распаляли Камерона, и он погружался все глубже, чувствуя, как разгорается ее страсть. Вот она прошептала его имя, а потом еще что-то, но он уже не мог ничего понять, взлетая и падая вместе с ней. А Лекси все выгибалась под ним и дышала сладостно, прерывисто, и наконец он не выдержал. Толкнувшись в нее последний раз, Камерон мощно извергся и теперь обнимал ее, опустошенный, оглушенный наслаждением.
— Единственная, — выдохнул он, прижимаясь губами к ее влажной от пота коже. — Я не встречал никого похожего на тебя, Лекси… Никогда.
Сердце Камерона готово было разорваться от переполнявшего его чувства. Он не хотел думать о том, что это за чувство, зная только, что это нечто всепоглощающее, неудержимое и пугающее. Его мысли текли плавно и свободно. Наконец ее руки скользнули вниз по его спине, она вздохнула.
Ничто не нарушало тишины, кроме их дыхания да еле уловимого звука капающей воды: Камерон не до конца закрыл кран. Когда их сердца стали биться ровнее, Камерон оторвался от Лекси, только теперь осознав, как все произошло — он овладел ею прямо на стуле в полутемной кухне стремительно и исступленно…
Он хотел сказать что-нибудь, но ее улыбка, обольстительная и полная значения, остановила его. Ее глаза были темнее, чем когда-либо: почти черные.
— Это было прекрасно, — прошептала Лекси, проводя пальцами по его подбородку, шее и влажной горячей груди. Она наслаждалась ощущением его кожи, ударов сердца под своей рукой.
— Я не думал, что все произойдет здесь… так, — пробормотал Камерон.
— А как, ты думал, это будет? — спросила Лекси, и он почувствовал ее дыхание на своей груди.
Камерон задумчиво посмотрел в темноту. Старые чувства, те самые, которые он так умело подавлял до сих пор, поднялись в его душе, смешиваясь с физическим удовлетворением от близости с ней.
Вот именно. Их отношения должны быть исключительно плотскими, напомнил он себе. Никаких эмоций, никаких обязательств.
— Я думал, это будет так… — хрипло сказал он, подхватив ее на руки. Она прижалась головой к его плечу, и они утонули в аромате земляники и страсти.
Она тихонько покусывала его ухо, пока он нес ее. Наконец они достигли спальни Лекси. Здесь было темно, и лишь молочный свет луны проникал через полуоткрытые шторы. Камерон осторожно опустил ее на кровать и лег рядом.
— Это правда — то, что ты сказал? Что у тебя не было никого похожего на меня? — тихо спросила Лекси, приподняв голову в ожидании его ответа.
Камерон в нерешительности молчал. Да, в его жизни за эти пять лет были другие женщины. Они значили для него так мало, что сейчас, глядя на Лекси, он даже не мог припомнить их лиц… Ни одна из них не завладела его сердцем. Даже на минуту.
И ни одна из них не затронула сокровенных струн его души. Ни одна из них не была опасна. В отличие от Лекси. Он не мог объяснить ей этого. Он не мог объяснить, чего он боится. Не мог он позволить себе раствориться в другом человеке. Он решил это, будучи ребенком, еще не зная, что значит любить, зато зная, к чему это приводит — к боли. Он видел это на примере своей матери и ее разбитой, горькой жизни.
Остаться невредимым значило остаться независимым. Никаких обязательств, никаких ожиданий.
Он оказался так близок к этому — он чуть было не потерял себя в Лекси. Да, расставание оказалось болезненным. Но он разорвал их отношения вовремя, он не отдал своей души. Она хотела большего, чем он мог предложить ей.
— Камерон! — Лекси взглянула на него. Он смотрел в сторону. — Прости. Забудь, что я об этом спросила.
И она нежно прикоснулась к его щеке. Она чувствовала, как он отдаляется от нее. Да, Камерон всегда замыкался в себе, когда их разговоры становились слишком личными. Он всегда избегал говорить о чувствах. Он никогда не говорил ей, что любит ее — даже когда делал предложение. И она старалась довольствоваться тем, что он давал ей.
А когда она потребовала большего, он оставил ее. Теперь ей надо помнить об этом.
— Люби меня снова, — прошептала она.
Камерон окинул ее долгим взглядом. Она была так прекрасна в мерцающем свете луны, будто облитая мягким сиянием. И в эту минуту его пронзили боль, внезапное сожаление о том, чего у него никогда не будет, чего он никогда не сможет дать…
Нет, надо срочно взять себя в руки! Он пробежал пальцами по атласной коже Лекси, обвел изящную линию талии и округлых бедер, коснулся шелковистых волос внизу живота. Он старался не думать ни о чем, кроме ее пленительного тела, пылких прикосновений ее рук, влекущих его к себе.
Она была готова принять его, она ждала, она стремилась к нему каждым движением трепещущих бедер. Он поднял голову и нашел ее губы. Они слились в долгом нежном поцелуе, он проник в нее, чувствуя каждый изгиб знакомого, не забытого им тела, и на секунду замер.
Затем она чуть пошевелилась, легкая дрожь пробежала по ее бедрам, и он присоединился к ней в томном танце, плавно двигаясь в такт с ней. Она позвала его по имени, и их тела выгнулись в последнем всплеске страсти и одновременно затихли. Он обессиленно упал на нее; его сердце бешено колотилось, мысли путались.
И вдруг, в этот короткий миг уязвимости, он ясно понял, что любит ее. Эта мысль, так долго подавляемая им, теперь властно ворвалась в его сознание.
Камерон отпустил Лекси и в изнеможении уронил голову на подушку. В горле у него пересохло. Этого не должно было случиться. Они заключили сделку. Он не хотел никаких чувств между ними. Они просто собирались завести ребенка. И еще он хотел вырвать ее из своих мыслей. Он не собирался любить ее.
Лекси обвила его талию руками, притянула к себе. Он пристально смотрел на темную стену напротив.
Он не мог, он не должен был любить ее. Он так решил пять лет назад. Пролежав некоторое время, Камерон наконец высвободился из ее объятий и сел на кровати, запустив пальцы в волосы. Он украдкой взглянул на Лекси, втайне надеясь, что она спит. Но ее темные глаза смотрели на него.