- Может, отпустим мою контору, - сказал Локотков, жалея ребят.
От слова "контора" Петушкова слегка покоробило, но кивком головы он дал согласие, и землянка мигом очистилась. Теперь они остались вдвоем прилетевший и воюющий.
- Так как же моя идея? - спросил майор.
- Это насчет языка?
- Именно.
- Что языки, - вдруг усмехнулся Локотков, - языка перед боем брать уместно. А нам по мелочи работать ни к чему.
- Это как так по мелочи? - обиделся Петушков.
- А так, что именно по мелочи. Что язык знает? Людей за него наших побьют, а толку вовсе один вздор. Бывает, еще дурак попадется, бывает, начинен дезинформацией. Язык - это случай, а нам случаев достаточно, нам крупные данные нужны, нам знающий много нужен. Вы, пожалуйста, товарищ майор, наши разведданные послушайте, не пожалеете...
И Иван Егорович заговорил, да как заговорил! С подробностями, с картой, с немецкими важными фамилиями, с чинами и званиями, с быстрыми и бурными карьерами. От этих локотковских знаний красивый и подтянутый майор Петушков даже затосковал и объявил весь доклад Локоткова фантазиями и пустяками.
- Зачем же пустяки, - без всякой принятой в обращении с начальством любезности произнес Иван Егорович, - я ведь не из пальца высосал, не из книжек вычитал. Мне мои верные советские люди рассказали, героические товарищи. Они для каждого этого малюсенького сведения шкурой рисковали, да потом я еще и перепроверял. Нет, товарищ майор, это не красивые бабушкины сказки, вы лучше себе мои сведения в самый секретный талмуд запишите. Мы ведь недаром среди фрицев похаживаем, мы любопытные ребята!.. Так как? Интересуетесь?
Петушков, подавив нервный зевок, сказал, что интересуется.
- Вот вам схема их разведывательного органа "Цеппелин", - деловито начал Локотков. - Вот вам Балтийское море, от него и направимся танцевать. Вот эдак. Вот Псков. Отсюда, как видите, стрелы на Витебск, Могилев, Борисов. А вот деревня Печки - совсем недалеко. Главное же командование в Пскове, которое именовалось "Руссланд-Митте", нынче, днями, переименовано в "Руссланд-Норд". Почему я именно на Печках ваше внимание позволил себе остановить? Потому что именно сюда я нацелился...
Иногда Локотков позволял себе выражаться в высшей степени галантно.
- Так далеко языка брать?
- Это вы о языке говорили, а не я. У меня мысль иная. Вот я вам подробно изложу про разведывательно-диверсионную школу в Печках, у нас данные богатые...
Петушков вздохнул и стал слушать.
А Иван Егорович заговорил о преподавателе Вафеншуле, о начальнике школы Хорвате, о его помощнике, изменнике Родины Лашкове-Гурьянове, о старом и глупом князе Голицыне, прибывшем в школу из Парижа, о других преподавателях - Гёссе, Штримутке, о принимающем проверочные испытания штурмбанфюрере СС Шлейфе, об инспекторе "Абвер-заграница" Розенкампфе, который часто посещает разведывательно-диверсионные школы и проверяет там курсантов, подолгу с ними беседуя и вербуя свою агентуру...
- Целая научная диссертация, - с усмешкой перебил Петушков.
- Разведываем, что можем, - сказал Иван Егорович, - думаем, сгодится...
- А мы этого не знаем? - последовал неприязненный вопрос.
- Может, еще и не знаете, - спокойно сказал старший лейтенант. - Мой человек один, толковый, вошел там в доверие. Он сам из наборщиков, метранпаж, и немецкие литеры набирать может. Сильный работник...
- У вас тут все сильные, слабых нет, - опять перебил Петушков. - Но только это все сказки тысячи и одной ночи. Смешно даже слушать...
- А вы бы, товарищ майор, воздержались смеяться, - сурово ответил Иван Егорович. - Эти мои сведения дорогие, за них, может быть, кровью замечательных советских патриотов платить придется, если еще не уплачено...
Петушков заметно побледнел. Он всегда бледнел, когда злился.
- Я без ваших замечаний обойдусь, - довольно громко заметил он. - И сейчас и в будущем. Ясно вам?
Старший лейтенант ничего не ответил, лишь внимательно взглянул на Петушкова.
- Продолжайте! - распорядился тот.
По рассказу Локоткова можно было предположить, что он не только побывал в Вафеншуле, но и со всеми там вступил в личные отношения, не говоря уже о "Цеппелине" и его руководителях, начиная со штурмбанфюрера Кукрека и кончая нынешним оберштурмбанфюрером СС доктором Грейфе. Знал Локотков и о зондеркомандах, и о ягдкомандах, иначе - истребительных командах, знал, что делается в деревнях Стремутка и Крышево, в Ассари и Лапемеже, в Лужках и Лиепае, в Валге и Раквере. И знал не приблизительно, а точно, словно бы подолгу там сам разведывал, занимаясь зафронтовой, с глубоким проникновением в тылы деятельностью.
Что же касается Вафеншуле, то, по словам Ивана Егоровича, это школа была создана разведцентром "Цеппелин" в марте 1942 года сначала в местечке Яблонь, близ Люблина, в Польше, а затем передислоцирована сюда в "целях приближения к месту деятельности". Теперь Вафеншуле специально обучает диверсиям и шпионажу русских военнопленных. Умирающих от истощения людей отбирали в диверсанты, суля им всякие блага и в случае отказа угрожая им близкой и медленной голодной смертью или газовыми камерами.
- Легенды, - сказал Петушков. - Даже странно, что вы этим басням верите. Любой изменник Родины эти жалостливые песни поет, все они сволочи и подонки, которые на таких вот, как вы, либералов только и рассчитывают...
Локотков молча глядел на начальника, отхлебывающего из кружки крепко заваренный чай. В землянке было жарко, Петушков раскраснелся, на красивом его лице проступил пот.
И Локотков опять, в который уже раз за эти месяцы, выслушал лекцию о пользе бдительности и о том, что ведет за собой потеря таковой. В качестве примера и для того, чтобы показать свою осведомленность, майор в заключение лекции привел довольно известный чекистам в ту пору случай задержания пятерки выброшенных немцами парашютистов, которые "якобы" явились с повинной и сдались леснику, который им "мудро" не поверил и препроводил по начальству, где наконец преступники поведали о своих истинных намерениях. Они будто бы хотели заручиться доверием советского командования и лишь тогда начать действовать в пользу своих фашистских хозяев.
- Вот оно как в жизни бывает, а не в сказках, - заключил майор. Теперь понятно, товарищ Локотков?