- Вставайте, Катенька, - сказал я и вскочил на ноги с намерением увезти ее “куда подальше”. Но стоило мне принять вертикальное положение, как зал начинал качаться, как палуба корабля и я снова плюхнулся на стул.
- Андрей Палыч… Вы… Вы… Вам совсем плохо, вы устали, вам надо отдохнуть! А давайте, я вас провожу, а?
Она ждала ответа, приоткрыв рот, за которым белели белоснежные зубки с металлической проволокой на них. Меня манил этот рот.
- Проводите, Катенька, пожалуй… Буду вам очень благодарен.
Я стал наклоняться ближе, ближе к ней и, кажется, даже прикоснулся к ним, но дальше все закрутилось в адской карусели, я ткнулся лбом в гладкую поверхность стола и отключился.
========== Наваждение ==========
***
Я приоткрыл один глаз и тут же зажмурился. Казалось, свет хлынул в них нестерпимым потоком. Тотчас голова отозвалась адской болью и дико захотелось пить. Пересохшим языком я попытался облизать не менее сухие губы. Сделав над собой невероятное усилие, я разлепил оба глаза и осмотрелся. Знакомый натяжной потолок персикового цвета, который мама заказала в Милане, перерыв всю Москву и окрестности в поисках нужного цвета, окно слева задернуто шторами шоколадного оттенка, из-за чего в комнате царил полумрак, но глаза все равно болели. Очевидно, я находился у себя в спальне. Но как я оказался в своей постели, я не имел ни малейшего понятия. И что было вчера, я ни черта не помнил. На наручных часах, которые все еще были у меня на руке, было 7-30. В памяти всплыло наше заседание в конферецзале, Катька, Малина, я, кажется мы выпили… Господи, должно быть, я хватнул лишнего вчера, попросту говоря, нажрался в хлам, а потом… потом как отрезало. Я ничего не помнил.
“Ладно”, - решил я, - “Нужно вставать, на работу пора собираться”.
Но стоило двинуть головой, как новый приступ головной боли скосил меня на подушку и я тихо выругался.
Но вдруг что-то заставило меня замереть. В комнате мелькнула какая-то белая тень. Это был женский силуэт в мужской футболке, еле прикрывавшей соблазнительную пятую точку со светлым треугольником бикини, выглядывавшим из-под него. Силуэт подошел к Кириному трюмо и стал расчесывать волосы. Сначала я подумал, что это Кира нагрянула, она любила напяливать на себя эту футболку всякий раз, когда ночевала. Но, вглядевшись внимательнее, вдруг почувствовал мурашки в районе солнечного сплетения. Таких крутых бедер у Киры не было и в помине. Это была Катька! Моя верная помощница Катрин, Екатерина Великая, как называл ее Малиновский, ходила в моей футболке в моей квартире и пыталась справиться со своими волосами! Она глянула на меня, но я успел закрыть глаза и почувствовал прикосновение ее руки к своей. Она погладила теплой ладонью мое запястье и отошла.
Я наблюдал за ней сквозь приспущенные ресницы. Вот она подошла к стульчику и уселась на него, напряженно всматриваясь в свое отражение, пытаясь решить какую-то задачу. Отражение ей не понравилось, она наморщила нос и махнула рукой в зеркало. Потом снова взяла щетку и несколько раз провела по волосам. Я никогда не видел ее с распущенными волосами, и с удивлением обнаружил, что они довольно длинные, ниже плеч. Расчесавшись, она попыталась уложить их в обычный бабушкин узелок на затылке. Но узелок давался трудно, она воевала со шпильками, закусив их зубами и периодически бросая то одну, то другую на полированную столешню. Я с удовольствием наблюдал за этой женской возней и улыбался. Какие же они все одинаковые, и красавицы, и некрасивые в попытке навести марафет! В этом она напоминала Киру, но Кира управлялась со своими укладками и макияжем в два счета с помощью всяких стайлеров для волос и тонны косметики, а у Катьки получалось неважно. Я любовался на округлые запястья, колдовавшие над затылком, потом уставился пониже. Свободная футболка облегала шикарнейшую грудь. Мягкую и одновременно крепкую на ощупь, которая двигалась в такт движений рук. Завороженный этим зрелищем, я и не заметил, как уже вовсю пялился на свою помощницу, не скрываясь.
Управившись с узлом, Катя пыталась укротить боковые пряди, которые то и дело выбивались из прически. Решив, что пора ей помочь, хотя бы подсказать, где стоит Кирин лак для волос, прочистил горло.
- Катенька, - с усилием произнес я, - там есть лак для волос, и вы могли бы…
Она услышала и замерла на месте. Потом резко обернулась, покраснев так, что выступили слезы.
- Андрей Палыч, вы… А я в таком виде… О господи!
Она вскочила и выбежала из комнаты, мелькнув стройными лодыжками. Но потом вернулась, дрожа, как осиновый лист, с банным полотенцем обмотанным вокруг бедер. Грудь она прикрыла скрещенными накрест руками, которые положила себе на плечи.
- Моя блузка еще не высохла, - убитым голосом произнесла она. - Простите меня, пожалуйста…
- Как не высохла? Почему? И почему вы извиняетесь?
- Я застирала ее вечером, Андрей Палыч, и повесила у вас на полотенцесушитель… Но забыла включить его в розетку… Я должна уйти, но я теперь не могу …
Она стояла передо мной, закрыв лицо руками. Плечи затряслись от рыданий.
- Катя, вы плачете? Но почему? Что вас так расстроило? Ну, подумаешь, блузка не высохла. Стоит ли убиваться из-за ерунды, а, Катенька?
- Как я теперь на работу поеду?
- Никак не поедете, останетесь у меня… Я даю вам выходной.
Удивленный взгляд из-под ладони сквозь пальцы.
- У вас? Выходной??
- Но что вас так удивляет? Шеф может раз в жизни заболеть? А вы поухаживаете за мной, правда?
- Но я… В таком виде…
- Бросьте, Катя. Вы стесняетесь меня? Ну подумайте, что такого есть у вас, чего я не видел?
- Мне кажется, вы видели все, - пробормотала она.
Я улыбнулся.
- Угадали…
- Андрей Палыч!
- Извините, Катенька. Вы не могли бы присесть рядом со мной?
Я подвинулся и она робко присела на постель, по прежнему закрываясь руками.
- Я не хотел бы, чтобы вы чувствовали неловкость… Кать, ей-богу, это не повод так убиваться… Стоп! А почему вы стирали свою блузку?
- Понимаете, Андрей Палыч, я… Я ехала с вами в такси, и вы…
- Что я?
- Вы ее немного испачкали…
- Испачкал? Каким образом?
- Вы хватили лишнего вчера, вас стошнило, прямо на меня… И еще в салоне такси… Мне пришлось заплатить ему за чистку салона.
Я смотрел на нее во все глаза. Как? Каким образом я очутился в такси?
- Подождите, Катенька… А что мы делали в такси?