Я вышел из штаба, направился на позиции артдивизии, где находился «старшина» Потапов. Шел медленно, чувствуя скованность во всем теле. Думал я о радисте Соловьеве, который так неожиданно запросился в бой. Да, теперь я сильно сомневался в верности своего предположения. Эта моя «теория» не выдерживала никакой критики. Во-первых, зачем Соловьеву, если он агент, рваться в атаку, рисковать головой? Во-вторых, он терял все возможности для добычи и передачи сведений, какие ему представлял штаб, радиостанция. Единственное, что мог дать ему этот переход, — ускользнуть к немцам во время боя. Неужели его так приспичило?!. Или же это с его стороны ход конем, маскировка?..
Я терялся в догадках, осознавал свои просчеты, но подозрения с радиста не снимал, точнее, это подозрение укоренилось во мне, жило в подсознании. Не снимал подозрения с Соловьева и капитан Обухов. Но тщательное наблюдение за радистом пока не дало ничего, он притих, будто смирился.
Тут я поймал себя на мысли, что хочу видеть радиста шпионом. Почему? А если он окажется честным советским человеком? Разве я не буду этому рад?..
И Потапову во время артиллерийской подготовки и всего боя за село Папортное выявить ничего не удалось. Об этом мы отправили донесение в штаб армейской контрразведки.
На другой день (уже под вечер) после освобождения Папортного меня вызвал капитан Обухов. Он буквально ошеломил меня на пороге новостью:
— Так что, Михайлов, отключайся от радиста. Если он из той стаи, то птица невелика. — Обухов развернул на столе полевую карту. — Смотри сюда. Развилка дорог. Левая дорога идет сюда, на Папортное, правая — на город Жлобин, на позиции противника. В полдень на развилке поставили регулировщика, солдата Смирнова из дорожного батальона. Так вот, регулировщик исчез, пропал без следа. Приехали сменять, а его нет...
Регулировщик — рядовой Смирнов, засунув флажки за ремень, вытащил кисет с махоркой, свернул самокрутку, закурил. В это время на дороге показалась парная конная подвода. Возница осадил лошадей перед развилкой, крикнул регулировщику:
— Здорово, брат!
С повозки спрыгнул второй, с автоматом на груди и незажженной сигаретой в руке. Он тоже поздоровался, попросил:
— Дай-ка огоньку.
Когда регулировщик полез за спичками, он рывком развернул автомат и дал короткую очередь. Оглядев убитого, выдернул из-за ремня флажки, заткнул за пояс, махнул рукой ездовому. Вдвоем они забросили труп в повозку, накрыли соломой, и повозка с ездовым быстро покатила обратно той же дорогой.
Проводив ее взглядом, убийца прикладом автомата перебил указатели на развилке, одернул шинель и взял в руки флажки. Вскоре на дороге появились семь конных повозок. Он махнул флажком направо, той же дорогой направил грузовик, потом легковую машину.
В легковушке ехал майор Рябинин из штаба армии со своим помощником. Проехав от поворота несколько сот метров, майор вдруг спохватился.
— Слушай, сержант, мы правильно едем? — обратился он к шоферу. — Мне кажется, мы повернули на север?!
— Нет, товарищ майор. Я хорошо видел указатель, да и регулировщик махнул сюда.
Рябинин с сомнением покачал головой. Приказал остановить машину, достал компас.
— Смотри, лейтенант, — сказал теперь помощнику. — Эта дорога ведет на северо-запад, в прямо противоположную сторону!
— И на позиции немцев, — кивнул помощник.
— Может, компас обманывает? Дай сюда планшет. Смотрите. Вот село Папортное, где сейчас штаб 889-го полка, А мы поехали куда? Вон куда, от села и дальше.
— Теперь ясно, товарищ майор, — согласился лейтенант, невольно оглядываясь по сторонам.
— Как же так вышло? Какой безголовый мог напутать! Ведь что может получиться из-за такой ошибки-то, а, — проговорил шофер словно для себя, разворачивая машину.
— Мне эта путаница кажется подозрительной, — сказал помощник.
Майор кивнул.
— Сейчас разберемся. Сержант, затормозите рядом с регулировщиком. А вы, лейтенант, опустите стекло, возьмите автомат и держите его на прицеле. Неизвестно, что за тип.