Приказ был исполнен в точности. Однако убийца не оробел и на вопросы майора отвечал спокойно.
— Фамилия?
— Рядовой Смирнов.
— Тебя зачем сюда поставили?
— Направлять движение.
— И куда направлять?
— На правую дорогу.
— Ты из какой части? Кто твой командир?
— Из дорожного батальона. Командир старший лейтенант Капустин.
— Давно тут стоишь?
— С обеда.
— Много машин прошло?
— Нет. Ваша первая.
— Кто ставил указатели?
— Мы. Старший лейтенант Капустин тут был.
— Хорошо, разберемся. Сержант, обезоружьте его!
Убийца схватился за автомат, но тут же обмяк под темным зрачком дула, глядевшего в его лицо.
— Вы не имеете права. Не вы меня поставили. Привезите сюда старшего лейтенанта, моего командира.
Он был обезоружен и посажен в машину рядом с лейтенантом. Рябинин с шофером переставили указатели, и машина пошла на Папортное.
Легковушка шла тихо — дорога была разбита. Ее качало и встряхивало. Особенно это чувствовалось на заднем сиденье. Лейтенанту приходилось все время держаться за спинку переднего сиденья, сжимать коленями автомат, чтобы не колотил по ногам, следить за задержанным и придерживать его локтем, чтоб не валился на него. Задержанный сидел тихо, уткнув нос под воротник шинели. Сперва он сопел, затем откинулся в угол, замер.
К штабу 889-го полка подъехали, когда уже стемнело. Майор Рябинин вылез из машины, приказал лейтенанту:
— Отведи его в контрразведку. Да гляди в оба.
— Слушаюсь, товарищ майор.
Лейтенант дернул задержанного за рукав:
— Поднимаясь! Прибыли.
Но тот даже не шевельнулся. Лейтенант выскочил из машины, резко открыл правую дверцу — тот вывалился на землю. Это был уже труп, с остекленевшими глазами и оскаленным ртом.
Мы с Обуховым еще сидели в его кабинете, раздумывая над новым поворотом дела, когда нам сообщили об этом случае. Труп доставили в медсанбат. Сразу же было установлено: отравление мгновенно действующим ядом, вероятно, цианистым калием, ампула была вшита в воротник гимнастерки.
Вызвали командира дорожного батальона старшего лейтенанта Капустина. Он показал: этого человека не знает. Никогда не видел. Рядового Смирнова не нашли. Дезертировать или перейти к немцам он не мог, Капустин ручался... Указатели на развилке дорог были установлены точно, сам прибивал.
Не было оснований не верить старшему лейтенанту.
Однако расследование этого случая необходимо было провести в части, где служил рядовой Смирнов, поговорить с товарищами. Кто-то же точно знал, что именно он будет стоять в это время на развилке дорог. Почему выбрали его, а может, эти часы? Ведь человек, которым его подменили, не был случайным, каким-то простачком, судя по тому, что имел ампулу с ядом. И еще, с какой целью все это было сделано? Чтобы захватить несколько единиц хозяйственного транспорта (мы уже знали о потерявшихся повозках)? Маловероятно. Ради этого не стоило рисковать своим человеком, по всей видимости хорошо подготовленным, тем более проявлять себя. Что же за всем этим кроется?..
Не придумав ничего лучшего, мы решили завтра начать расследование в дорожном батальоне. Утром я уже собрался ехать туда, когда поступило еще одно чрезвычайное сообщение: в автороте хозяйственной части застрелили шофера Зайцева.
Машина стояла в открытом сарае в углу двора. Капот был откинут. Под машиной ярко горела переносная электролампа, шнур которой был закреплен на козлах для пилки дров, поставленных рядом. Тут же был разложен шоферский инструмент. Зайцев лежал под машиной на спине, виднелись только ноги, казалось, он всецело поглощен работой. Но Зайцев был мертв. На виске чернела пулевая рана.
Место было открытое. Неподалеку ходил часовой. За забором неумолчно трещал движок. Поэтому наверное никто, в том числе часовой, не услышал выстрела.
Солдат из хозяйственной роты, кто первым обнаружил убитого, рассказывал, дрожа всем тщедушным телом.
— Я, значит, шел мимо. Гляжу, из-под машины ноги торчат, Зайцев, значит, там лежит. Думаю, спрошу-ка у него закурить. Окликаю, а он молчит. Думаю, наверно, из-за движка не слышит, уж больно тарахтит движок-то. Наклонился так, заглянул под машину, а он не живой, покойник, значит. Ну, у меня душа в пятки. Как это среди бела дня, да и люди вокруг, застрелить человека. Побежал я в штаб донести, а тут навстречу наш старшина Моряков. Я ему доложил, он меня обратно послал охранять здесь, а сам побег в штаб...
С младшим лейтенантом Левкиным, командиром хозроты, куда в августе был прикомандирован шофер Зайцев, мы просматривали личные вещи убитого. Левкин, то и дело поправляя ремень с кобурой пистолета, характеризовал Зайцева как человека добросовестного, за которым не числилось нарушений, а машина всегда была в порядке. Но одно обстоятельство тревожило и настораживало младшего лейтенанта.