Трижды прогукал филин. Третий раз — с небольшим перерывом. Алексей вскочил: «Казимир! Его сигнал!» Из рваных клубов озерного тумана вынырнула лодка, чуть слышно подплыла к берегу, и Братковский ловко выпрыгнул на песок.
Его сообщение было нерадостным. Неделю назад отряд людовцев разгромлен немцами. Здесь остались только акковцы. Но есть выход: акковцы могут помочь. Ведь ими командует граф Скавронский, человек надежный.
«То же самое говорил генерал Берлинг», — подумал Алексей и спросил: «А те, из Лондона?» Казимир прищурился. С ними нужно быть осторожными. Но он им зачем-то нужен. И не один, а с хлопцами. — «Не для того, чтобы скопом передать вас в гестапо?» — «Ниц!» — Братковский решительно кивнул головой. Нет! Если они сдадут их фон Кугелю, то пропадет и граф. И не только он. А на базу и явки людовцев кто-то навел швабов. Графа Скавронского тоже обеспокоил этот разгром. Он лояльно относился к людовцам, с их командиром Вроной знаком давно. «Граф знает, что Врона коммунист?» — «Знает. Но он проповедует терпимость. Я, говорит, сторонник Пилсудского. Капитан Врона поклоняется Ленину. Но мы оба поляки и боремся за свободу Польши и потому должны быть вместе. Прогоним швабов, тогда разберемся».
Разумный подход, подумал Терлыч. Однако он не помешал графу отсидеться в кустах, пока немцы громили отряд Вроны. Помочь-то он не помог своему брату по оружию. Правда, Казимир объяснил, что граф был внезапно вызван на три дня в Варшаву. Он так и не понял, зачем. А тем временем швабы расправились с отрядом.
Помолчали. Алексей пристально вгляделся в ночную мглу. Зябко поежился: «В тех, из Лондона, ты не уверен. И все же предлагаешь направить тебя к ним? И товарищей возьмешь?» — «Тут у них какой-то расчет. Мы им нужны. Причем — легализованные. Нас хотят устроить на службу». — «Это меня и озадачивает. Откуда у твоих «лондонцев» такие возможности?»
Они надолго задумались. Кто-то из спавших поднял голову, глянул в их сторону, что-то проворчал и снова провалился в сон.
«Вам идти пока не к кому, товарищ майор. Вроны нет». — «Вроны нет, а к графу, пожалуй, еще рано».
Чуть не до рассвета сидели. Перебирали то, что удалось узнать по крохам, сомневались, прикидывали. И в конце концов пришли к выводу: в предложении «лондонцев» можно найти выход на цель. Поэтому следует согласиться на него. Условились о деталях связи, о сроках.
С восходом солнца майор Терлыч проводил группу Братковского до опушки леса.
14. Я ЗА ВАШЕЙ ДУШОЙ, ШТАНДАРТЕНФЮРЕР
На углу черный бронированный лимузин остановился. Тотчас же от серой стены отделилась легкая тень и скользнула в приоткрывшуюся дверцу.
В машине темно, устоявшийся запах хороших сигар. «Что так мрачно, Руперт! Вы не любите поэзии?»
«Какой идиот придумал такой дурацкий пароль». — «Рискуете потерять расположение шефа, Руперт. Он без ума от старой английской и немецкой поэзии. Вы не находите, что это симптоматично: немецкой и английской?» — «Я нахожу, что мы без толку теряем время». — «О, совсем запамятовал, что штандартенфюрер фон Кугель — человек дела. Что ж, вернемся к нашим баранам, то бишь, к делам. Я за вашей душой, штандартенфюрер». — «Если можно, без патетики, мистер…» — «Джон, мистер Джон. И я далек от патетики. Вы знаете, в чьих руках и моя, и ваша души. Мне не хотелось бы, чтобы вашей заинтересовался герр Кальтенбрунер. Прежде всего требуется объяснить, почему вы исчезли из Вены. Почему оказались именно здесь, в этом захолустье, крайне бесполезном для такого первоклассного разведчика, как вы, Руперт? Почему за три месяца мы не получили от вас ни одной весточки? Хотя бы рождественской открытки?» — «Я здесь потому, что таков был приказ столь уважаемого вами герра Кальтенбрунера Я солдат и подчинился приказу. Не давал знать о себе — не было возможности». — «Надеюсь, вы понимаете, я не буду являться пред очи высокого начальства с той галиматьей, что вы мне подсовываете. Я скажу правду! Герр штандартенфюрер фон Кугель, агент британской разведки с тридцать девятого года Руперт, получив ответственное задание от Центра, струсил. Задание его напугало так, что он отказался от роскошной жизни в веселой Вене и предпочел укрыться в глухом Беловежье, рассчитывая раствориться в массе средних чиновников рейха, уйти в небытие. Это не все. Вы понимаете, что там, несомненно, захотят узнать, почему из сотен, из тысяч других возможностей вы избрали именно Беловеж? Отвечу буквально в трех словах: шедевры здешнего музея!» — «Чушь! Я работаю над созданием подпольной сети на случай отступления. Для этого меня сюда и направили!»