— Эти Веббы, кажется, коммунисты? — вдруг спросил Гизевиус, и вопрос несколько удивил Дорна — казалось бы, куда острее тот должен среагировать на посланную в Советское посольство визитку. Завяжи Дворник отношения с советским послом, получи гарантии от него — операция «Святой» теряет смысл.
— Веббы ведь были в СССР… — раздраженно бросил Гизевиус.
Вот что его волнует… Он думает, если Дворник станет наводить мост от Бенеша к Сталину, то только окольными путями. И одним из этих путей считает Веббов…
— Да, Веббы ездили в Россию. Но они не коммунисты. Они ведут научную, а не политическую работу. Участвуют в различных комиссиях, в основном по социальным вопросам…
— Я знаю, кто такие Веббы. Но какова степень их нынешнего влияния на общественное мнение?
«На кабинет Веббы не влияют, разумеется, — думал Гизевиус. — Но они опасны тем, что могут вывести Дворника на русских. К тому же Веббы — это литература, которую читают. И вот представить себе только, что напишут они очередной шумный научный трактат, с подачи Дворника обольют грязью принцип геополитики… Отмывайся потом! Со слов Дворника станут печатно разоблачать подоплеку Судетской проблемы, а если Дворник еще и соблазнит их поехать в Судеты, чтобы убедиться своими глазами… Ездили же Веббы в СССР, убедились, что социализм миру не враг, а потом убедили в этом многих и многих… Трактаты этой престарелой парочки всегда имели успех! И года им не помеха, легки на подъем, особенно мадам…» — Гизевиус сам читал «Индустриальную демократию» Веббов. «Скандально, но здраво, — заключил он по прочтении. — Умно — ничего не поделаешь». И что бы ни говорил Дорн об отсутствии реального влияния Веббов на настроения общественности, ум у англичан всегда имеет вес — хоть ум консерватора, хоть лейбориста». «И чего добиваются эти Веббы? — размышлял Гизевиус о чете писателей. — Зачем подрывают своими книжками существующий строй? Живут при этом строе, благоденствуют… Пользуются его преимуществами и привилегиями… Их имение под Лондоном, где они строчат свои научные труды, — не что иное, как та самая частная собственность, против которой они рьяно выступают в своих книжках! И однако обличают капиталистический порядок, он им не нравится, видите ли… Мадам из приличной банкирской семьи, а когда муж получил титул лорда Пассфильда, так она от титула демонстративно отказалась! Поняла, что титул Веббу дали, чтоб заткнуть ему рот. Палата лордов — это не палата общин, где можно до хрипоты отстаивать свое мнение и сбивать с толку молодых депутатов… И что неймется под восемьдесят лет?» — Гизевиус хмыкнул, особенно негодуя на Беатрису Вебб, которая, он знал, лидирует в политическом и литературном тандеме — теперь, стало быть, она начнет бороться за независимую и неделимую Чехословакию.
Спросил Дорна:
— Что вы сделали, чтобы пресечь контакты Дворника с лордом Пассфильдом?
— Я думал об этом. Но чтобы управлять Дворником, мне необходимо установить за ним не только контроль, надо найти возможность сойтись с ним покороче. Как я писал, пока я нашел довольно прямой путь к его слуге. После визита к Ванситарту, я уже говорил об этом, после переговоров с супругами Вебб Дворник резко изменил свои планы и внезапно решил ехать в Европу — в Вену и в Янске-Лазны, курортный городок недалеко от Карлсбада… Что-то затевается, и я должен контролировать действия Дворника.
— Согласен, — кивнул Гизевиус.
— Но все дело в том, что появиться одновременно с Дворником в маленьком курортном городке я не могу… Машек меня знает, и не поручусь, что меня тогда не примут за соглядатая…
— Ваши предложения?
— Я поеду в Янске-Лазны, пока там еще нет профессора. Должен осмотреть место и завязать контакты, которые пойдут впрок моему помощнику. Да, помощнику, — повторил Дорн. — Мне необходима ваша санкция на введение в операцию нового человека, этот человек и пойдет на прямой контакт с Дворником и подготовит платформу для моей встречи с профессором.
— Кто же будет работать с Дворником? — спросил Гизевиус.
— Ингрид ван Ловитц, управляющая моей фабрики.
— Гм… — Гизевиус помнил о подозрениях, нависших над этой женщиной, куда более обоснованных, чем подозрения, которые тогда легли на самого Дорна.