Гитлер отвернулся от Гудериана, бормоча проклятия, направился опять к машине.
— Мой фюрер, — остановил его Кейтель. — Здесь рядом железнодорожная ветка. Я распоряжусь… Нужны платформы. Мы погрузим вставшие танки и артиллерию, таким образом они успеют к церемонии в Линц.
Телефон обнаружился на почте ближайшей деревушки. Но там не было ни единого служащего. Деревня как вымерла. Видеман приказал солдатам взломать двери и найти «хоть кого-нибудь». Оказалось, что сквозь деревню прошла часть СС. Они расстреляли бургомистра и трех лавочников-евреев. Остальные жители бежали в лес. Но телефон работал. Оказалось, что Зейсс-Инкварт уже вылетел в Линц, что в Вене командуют Кальтенбруннер и прилетевший ночью Гесс. Командование над австрийским СА принял по старой памяти генерал Далюге.
— Все идет нормально, — сказал Видеману помощник Гиммлера Шольц, он сидел на телефоне Инкварта. — Первые два имперских закона уже обнародованы.
Имелись в виду две краткие конституционные формулировки: «Австрия является землей германской империи» и «Австрия навеки воссоединяется с Германией».
— Референдум объявлен? — спросил Видеман.
— Назначен на десятое апреля. Опросные листы сегодня начнут печатать.
Предполагалось распространять в Австрии бюллетени народного опроса с кратким ответом на вопросы: «Согласен ли ты с происшедшим воссоединением Австрии с Германской империей?» и «Признаете ли вы Адольфа Гитлера своим фюрером?»
Это была идея Геббельса. Он и представить себе не мог, что кто-то ответит «нет».
— Что в учреждениях? — спросил Видеман.
— Тех чиновников, что отказываются присягать фюреру, увольняют. — Шольц не добавил «отправляют в тюрьму», это было и так ясно. — А в общем все тихо. Минуточку… Сейчас доложу о состоянии подвижного состава. — До Видемана донесся приглушенный голос Шольца, через минуту он стал отчетливым, Шольц сказал в трубку: — Еще полтора часа терпения. Им нужно же доехать до вас…
…Редер вел танки меж заводских стен. В их пролетах мелькала водная гладь — Дунай. У проходных — вооруженные отряды штурмовиков, черные мундиры СС. Арестованных рассаживают в крытые брезентом автомобили, и Редеру несколько раз приходилось останавливать колонну, чтобы грузовики могли отъехать. «И после всего этого Геббельс станет нагло утверждать, что австрийцы приветствуют аншлюс, — подумал Редер. — Он и это насилие сумеет обставить».
Редер видел: чем ближе колонна подходила к центру города, тем разительнее менялась обстановка. Улицы украшены, как Берлин в лучшие дни, колонны, пилястры — в символике рейха. Флаги, портреты фюрера и новоиспеченного штаттгальтера. Несколько спешно увеличенных фотографий, где Гитлер, улыбаясь, жмет руку улыбающемуся Зейсс-Инкварту, уже выставлены в витринах магазинов и пивных.
Впереди показалось оцепление СС. Редер остановил машину и открыл люк. К танку подбежал шарфюрер:
— Глушите моторы здесь… Дальше — площадь ратуши. Там говорит фюрер. — На юном лице шарфюрера застыло благоговение. — Вы, конечно, хотите послушать, но только в пешем строю и организованно.
Пока ставили машины, пока строились, успели к самому концу речи.
Гитлер стоял на балконе в окружении Гиммлера, Гесса, Гейдриха, Кеплера и Зейсс-Инкварта.
Гейдриху из-за двери балкона передали большое знамя рейха. Он едва удержал древко — тяжелый бархат с кистями ударил по лицу Геббельса, и тот чуть не завалился на балконные перила.
Гитлер выждал, когда ветер подхватит полотнище, оно зареяло, создавая ему яркий фон, и только тогда закончил свою речь:
— Если из австрийского города, где я родился, провидение призвало меня к руководству рейхом, то оно не могло не возложить на меня миссию вернуть мою дорогую родину германскому рейху.
Лахузен и Гаук в это время командовали захватом в Вене архивов, документов и картотек. Бюро бундесканцлера было уже опечатано. Арестован полицай-президент Вены Скубл — вместе со всей своей документацией. Абвер искал в папках полицай-президиума компрометирующие материалы на руководителей министерств и ведомств, банкиров-евреев и банкиров-австрийцев, директоров концернов и руководителей предприятий вне зависимости от их национальной принадлежности. Одновременно выявлялись лица, которые могли стать потенциальными противниками режима. На специальный учет брались коммунисты и все члены левых партий. Одновременно изымались документы, относящиеся к судебным процессам над нацистами и участниками путча 1934 года.