— Кто же вы такая? — произнес он хриплым голосом, выдавшим его волнение.
— Я не Ирина Петровна. Мое подлинное имя Ирэн Грант. Полагаю, вам теперь все ясно!
Рахитов почувствовал что-то липкое, мерзкое под рубашкой — по всему телу выступил холодный пот. Капкан! Западня! Он еще не успел продумать создавшуюся ситуацию, но уже понял, что в эти минуты решается вопрос его жизни или смерти. Он вскочил на ноги.
— Вы понимаете, как я сейчас поступлю с вами? — спросил он со страшной злобой и взялся за створку закрытого окна.
— Да, конечно, — подчеркнуто учтиво ответила она. — Вы намерены сообщить вашему шоферу-коммунисту о том, что женщина, с которой вы связаны, оказалась шпионкой, агентом иностранной разведки? Уверяю вас, Михаил Борисович, чистосердечного признания будет совершенно достаточно.
— Достаточно для чего?
— Для того, чтобы карьера ваша кончилась — как это по-русски? — раз и навсегда.
— Подумайте лучше о себе! — Рахитов не знал, как же быть дальше.
— Что же вы не зовете вашего шофера? — она явно издевалась над ним. — Вот что, господин Рахитов, пора кончать эту комедию. Никто вам не поверит, что вы не звали, кто я на самом деле. Ваши расписки на весьма значительную сумму — у нас. Спрашивается, за что же мы платим вам ценными вещами, бриллиантами?
— Шантаж! Провокация! — Рахитов заметался по комнате.
— Не шумите! — строго сказала она. — Мне поручено сказать вам, что справка по сугубо секретному вопросу, которую вы нам передали, оценена высоко самим мистером Харвудом.
— Ананий Федорович… — почти прошептал Рахитов, теряя голову от ужаса.
Она иронически рассмеялась.
— Не валяйте дурака, господин Рахитов. Вы отлично знали, для кого готовили справку. Ананий Федорович — ф-фу!.. Нет и не было никакого Анания Федоровича, он миф, придуманный вами. Может, вы вспомнили о его портрете, что висел на стене в гостиной? Разве вы не знаете, что любой портрет можно сделать со старого негатива? Мне так хотелось доставить вам приятное, вот я и заказала портрет вашего покровителя.
Он продолжал шептать сквозь стиснутые зубы:
— Знаете, как я с вами поступлю… что я с вами сейчас сделаю?
— Ровным счетом ничего, — сухо заметила она. — И давайте перестанем об этом болтать. Если вы вздумаете поднимать шум, то мы немедленно разоблачим вас: копии ваших расписок и секретной справки будут переданы в Комитет государственной безопасности. Вы сейчас соображаете, как бы выдать меня, не так ли? Но ведь вы тоже шпион. Могу сообщить вам вашу кличку — «Серый».
Он посмотрел на нее страшными глазами.
— Я убью вас!
Она спокойно произнесла:
— Но ведь это ничего не изменило бы — документы оказались бы в КГБ, и с вами все равно было бы покончено. Спокойно, спокойно — может ведь быть и другая развязка?
— Какая?
— Я сама пристрелю вас и объясню такой мой поступок необходимостью самозащиты. Должна же я защищать свою женскую честь, не так ли?
С губ Рахитова сорвалось проклятье.
— Что вы от меня хотите?
Она положила перед ним листок бумаги — это было обязательство работать на разведку Аллена Харвуда:
— Подпишите.
— Н-нет… — он забился в кресле и закрыл глаза.
— Тогда уходите отсюда, сейчас же уходите! — прошептала она. — Серый, я знала, что вы большой подлец, но что вы до такой степени трус — не предполагала. Вы сами губите себя. И зря — мне поручено передать вам, — нам нужна от вас еще только одна услуга. Только одна! Разве это не стоит всей вашей карьеры, всех благ, которых иначе вы можете лишиться? Подумайте хорошенько.
Рахитов в исступлении тряс головой отрицательно:
— Нет… Нет!
Ирэн Грант брезгливо сморщилась и рывком открыла дверь комнаты.
— Прощайте.
Он продолжал сидеть в кресле. Уйти? Куда? Ведь тогда жизнь для него кончится! Возможно, ему поверят отчасти, возможно, его и не посадят в тюрьму, но позор, невыносимый позор падет на его голову, — его выгонят о должности, у него отнимут высокий оклад, кабинет, автомобиль, отнимут ту жизнь, к которой он так привык и без которой уже не мыслил своего дальнейшего существования.
Женщина торопила:
— Уходите, у меня нет больше времени. Дрожащей рукой Рахитов вывел на документе свою подпись.
Ирэн Грант положила документ в ящик стола.
— Вам нельзя показываться вашему шоферу в таком виде, — сказала она. — Выпейте.
С трудом понимая, что он делает, бледный от невыносимого страха, он залпом проглотил стакан водки.
— Помните — только одна услуга, — затравленно прохрипел он.