Нынешний генерал Ганс Шпейдель, командующий сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы, выдал Роммеля гестаповским палачам, чтобы спасти собственную шкуру. 27 апреля 1945 года сын убитого фельдмаршала Манфред Роммель в городе Ридлингене сделал под присягой заявление о ставших ему известными обстоятельствах смерти отца. Заявление гласит:
«Я, Манфред Роммель, родившийся 24 декабря 1928 года в Штутгарте в семье капитана Эрвина Роммеля, продвинувшегося за период нынешней войны до генерал-фельдмаршала, и его супруги Люси Роммель, урожденной Ноллин, заявляю следующее:
Мой отец, генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель, умер 14 октября 1944 года в Геррлингене не естественной смертью, а был уничтожен по приказу рейхсканцлера Адольфа Гитлера следующим образом:
17 июля 1944 года во Франции в районе Ливро (Кальвадо) во время налета американского штурмовика мой отец был тяжело ранен (пролом черепа в четырех местах и осколочные ранения лица) в результате разрыва снаряда авиационной пушки. Сначала он лечился в госпитале в Париже, а когда почувствовал себя лучше, его доставили автомашиной на нашу тогдашнюю квартиру в Геррлингене под Ульмом. Жизнь отца была уже вне опасности, и пролом черепа можно было считать зажившим. Он уже делал прогулки. Меня откомандировали тогда из зенитной батареи, где я служил, для помощи (чтения вслух) моему отцу. В то время у отца был еще парализован левый глаз. Лечили его профессор Альбрехт и профессор Шток — оба из Тюбингенского университета. 7 октября 1944 года мне пришлось вернуться на свою батарею. А 14 октября я опять прибыл домой в краткосрочный отпуск. Я приехал с шестичасовым поездом. Мой отец чувствовал себя хорошо, и мы вместе позавтракали. До 11 часов мы с ним гуляли, и он рассказал мне, что сегодня приедут два генерала из управления кадров сухопутных сил — генерал Майзель и генерал Бургдорф. Он сказал, что не совсем верит всему этому делу и сомневается, не является ли сообщенная ему причина приезда генералов — переговоры о его дальнейшем использовании — маневром, прикрывающим намерения ликвидировать его самого.
В 12 часов отец принял обоих генералов, попросив меня выйти из комнаты. Примерно через 45 минут я встретил отца, когда он выходил из комнаты моей матери. Он сказал мне, что только что простился с матерью и что Адольф Гитлер предложил ему выбор: либо отравиться, либо предстать перед «народным трибуналом». Кроме того, Адольф Гитлер передал ему, что в случае самоубийства с семьей ничего не случится, более того, о ней позаботятся. Между тем мы обнаружили, что вокруг дома стояло по меньшей мере четыре или пять автомашин. В машинах были, по-видимому, вооруженные люди в штатском, так что находящаяся в нашем доме охрана из восьми человек и всего при двух автоматах ничего не могла бы сделать. После того как отец простился со мной и своим офицером для поручений, капитаном Альдингером, он вышел из дома в форме, в кожаном пальто, с маршальским жезлом и в фуражке, и мы проводили его до машины, у которой генералы приветствовали его возгласом «Хайль Гитлер». Мы заметили, что в машине за рулем сидел шофер-эсэсовец. Мой отец первым сел в машину и занял место на заднем сидении, за ним последовали оба генерала. Автомашина поехала в направлении на Блаубейрен. Через 15 минут нам позвонили из тылового госпиталя «Вагнершуле» в Ульме и сообщили, что генералы, с которыми выехал мой отец, доставили в госпиталь труп отца, скончавшегося, по-видимому, от кровоизлияния в мозг.
Перед отъездом в разговоре со мной отец сообщил следующее:
Его подозревают в участии в заговоре 20 июля. Его бывший начальник штаба генерал-лейтенант Шпейдель, арестованный несколько недель тому назад, показал, что мой отец играл в заговоре 20 июля 1944 года руководящую роль и не принял непосредственного участия в путче только из-за ранения.
Аналогичные показания дал генерал фон Штюльпнагель, который после его замены генерал-фельдмаршалом фон Клюге выехал на автомашине в Германию. В дороге фон Штюльпнагель пытался застрелиться, но при этом потерял только зрение. Его разыскала служба безопасности СД. Ему было сделано переливание крови, чтобы привести в сознание и заставить дать показания. Потом его повесили. Кроме того, отец сказал, что в списке обер-бургомистра Герделера он (Роммель) значился премьер-министром.
Фюрер не хотел очернить в немецком народе память об отце, поэтому предоставил ему возможность покончить жизнь самоубийством, с помощью яда, который по дороге ему вручил один из генералов. Яд вызвал смерть через три секунды. В случае если бы отец отказался отравиться, он был бы немедленно арестован и доставлен в Берлин, в «народный трибунал». Мой отец предпочел добровольную смерть.