Один из них, высокий и худой, носил камуфляжную куртку. Узкие кожаные штаны были заправлены в кирзачи. Голову его покрывала кроличья шапка с опущенными ушами, из-под которой выставлялся хвост белых волос, стянутых аптечной резинкой. На плече висел длинный чехол — не иначе, с лыжами, хотя по тому, как подбросил его шальной порыв ветра, было похоже, что кроме лыжных палок там не имелось ничего.
Второй был невелик ростом, и сложение имел коренастое, основательное, словно провел всю жизнь в тяжелом труде. Густая борода его закрывала полгруди, а под кустистыми бровями прятались маленькие подозрительные глазки. Одет он был в телогрейку, черные джинсы и зеленые резиновые сапоги. Из-за армейского ремня торчал новый топор, остро пахнувший дешевым деревом и солидолом.
Третий, ростом со второго, был похож то ли на школьника, то ли на студента-недоростка. На кудрявой голове его гордо восседала красная спортивная шапочка. Худощавые плечи были обтянуты синей джинсовой курткой. Из-под широких, как трубы парохода, штанин выставлялись кроссовки сорок пятого размера. За спиной студента висел, бугрясь консервными банками, объемистый рюкзак.
Троица ступила на опавшую листву, хрусткую от ночного инея, и почти сразу же квадрат за ними превратился сначала в тощий прямоугольник, потом в прямую линию — и растаял.
Незнакомцы настороженно огляделись, но кроме откормленного кота, взиравшего на них с ближайшего пенька, их прибытием не заинтересовался никто.
— Кыш, морда! — шикнул на зверя бородатый и сердито махнул рукой.
Кот одарил незнакомца взглядом, полным презрения, лениво спрыгнул на землю и потрусил прочь.
— Вытаращился тут… — сконфуженно проговорил бородатый, поправляя за ремнем топор.
— Не нервничай, Галин. Необдуманные поступки — дорога к неудачам, — невозмутимо изрек высокий. — Не забывай, что наша задача — скрытно обследовать подозрительную местность, ни в коем случае не привлекая внимание населения и властей. Мы должны быть незаметны, как мыши в темном подвале безлунной ночью.
— Мыши кошек не любят, — хихикнул студент.
— Да всё эта треклятая железяка виновата! — Галин выдернул топор из-за ремня и воткнул с другой стороны. — Не могу привыкнуть! Не как мой старый…
— Зато точно как у местных. Мы не должны отличаться от них ничем — ни экипировкой, ни одеждой. Зря, что ли, советники Файла заставили нас напялить это… посмешище, — высокий с отвращением обвел кивком наряды группы. — А еще, если ты помнишь, и Файл, и Ридер советовали тебе вообще расстаться с идеей взять сюда топ…
— А сам-то, эльф! — гном обвиняюще ткнул пальцем в чехол.
— Я, если ты заметил, в отличие от… — возмущенно прищурился высокий, и студент, предчувствуя зарождающуюся перебранку, поспешил с отвлекающим маневром:
— А кстати… э-э-э… а-а-а… где мы находимся?
Эльф одарил спутников раздраженным взглядом, достал из кармана карту и развернул на весу.
— Портал должен был открыться в районе станции Чу…ка…вин…ская, Сеткинс.
— И что? — буркнул гном.
— И открылся, Галин! — ухмыльнулся хоббит во весь рот и ткнул пальцем вправо. — Слышал, поезд свистнул?
— Мордоровы штучки… Шум и вонь… Хорошо, что Совет запретил тащить к нам человеческие финтифлюшки! — пробурчал гном, сдвинул топор чуть левее и выругался — теперь уже в его адрес: — Железяка орочья… И вес не тот, и баланс, и длина, и кромка…
— Ну так убери его ко мне в чехол, — процедил сквозь зубы эльф.
— Да что ты понимаешь! — рыкнул Галин, передвинул топор на другой бок, и зашагал в сторону станции, невидимой в предутренних сумерках.
Его спутники последовали за ним.
Лампы под дощатым потолком горели тускло, больше всего освещая набившихся в плафоны сушеных мух, паутину и пыль. Из пяти рядов обшарпанных деревянных кресел в зале ожидания заняты были только три: ранние пассажиры сели напротив двери, ловя утренний свет на бумажный прямоугольник, расстеленный на коленях самого высокого. Молодой парнишка в красной шапке зябко обнимал себя за плечи и притопывал, выбивая на засыпанном шелухой и окурками полу то ли мазурку, то ли азбуку Морзе. Бородач хмуро барабанил пальцами по подлокотнику и то и дело зыркал по сторонам.
Зарешеченное окошечко кассы в дальней стене скрежетнуло фанерой, открываясь: скоро поезд, пассажиров надо обилечивать. Из служебного хода донеслись тяжелые шаркающие шаги и позвякивание совка о ведро: пришла уборщица.