Выбрать главу

Фейри остановились один за другим.

— Бандиты, — скупо кивнул эльф.

— Чтоб им провалиться! — яростно цыкнул зубом грибник.

Точно получив разрешение, гном изумленно сказал «Ой» и ушел в землю до икр.

— Галин?.. — недоуменно обернулся Грандуэль, сделал четыре шага к приятелю — и составил ему компанию.

Хоббит насторожился, потянул носом, потыкал землю носком кроссовки сбоку от тропы под ногами — и глаза его округлились.

— Пресветлая Арда! Это ж болото! Мы не шли по болоту, когда… Иван С Усами? Куда ты завел нас?!

— Я? — возмущенно воззрился на него дядя Миша. — Я за длинным вашим бежал! Почем мне знать, куда вы меня затащили?! Тут в радиусе двадцати километров отродясь болот не было!

— Таких проводников!.. — прорычал Галин, выдергивая ногу из трясины — и из сапога.

Зеленая вонючая вода, воспользовавшись моментом, быстро принялась заполнять предоставленный сосуд. Громко выругавшись, гном сунул ногу обратно, и трясина, радостно причмокнув, всосала возвращенца по колено — и не остановилась на этом.

— Держись! — Сеткинс, забыв про осторожность, метнулся с тропинки, протягивая руку… и одним пленником топи стало больше.

— Скинь рюкзак, Галин! — крикнул эльф, и гном послушно сбросил с плеч лямки — но погружение его не замедлилось: напротив, похоже было, что подкормленная тушенкой трясина взялась за дело с удвоенной энергией.

— Брось топор! — просипел хоббит, безуспешно пытаясь вывернуться из хватки болота.

— Да чтобы

я!..

 — гневно взмахнул кулаками гном — и погрузился еще на несколько сантиметров.

— Брось, орочьи твои мозги!!! — проревел Грандуэль, рванулся на помощь — и провалился до середины бедра.

— Да стойте вы на месте, остолопы! Не двигайтесь! — рявкнул дядя Миша. — Так не выберетесь, вытягивать надо!

— Руби чего-нибудь! — гном выхватил из-за пояса топор и метнул в ближайшее к мужику дерево — элементарный бросок, на какой он был способен в три года.

Топор, наткнувшись в полете на толстый кривой сук, которого — Галин мог бы поклясться всеми чудесами Среднеземья! — не было там еще секунду назад, плюхнулся в покрытую ряской воду и ушел на дно.

— Едрить твою за кочерыжку! — дядя Миша отшвырнул корзину и метнулся по тропе в поисках подходящей ветки или деревца — но всё, на что натыкался его взгляд, было слишком тонким и хрупким или слишком толстым и невырываемым голыми руками в принципе.

— Вы там это… спокойнее! Не вожгайтесь, самое главное! — вспомнив, что кроме физической помощи бывает еще психологическая, мужичок остановился и успокаивающе выкрикнул: — Когда вожгаешься, она за пять минут тебя схарчит, а смирно будете стоять — может, целых полчаса протянете!

Утешенные таким образом фейри замерли, боясь двинуть не то, что руками — бровями.

— Ах, забодай тебя коряга… тут ведь и болота-то никакого нету… не было… утром еще… Городские, одним словом… чтоб их кошки драли… Свинья грязь найдет… — растерянно бормоча, Миша добежал по тропинке до края топи, вцепился обеими руками в кривую ольху толщиной с ногу и принялся ломать, яростно пыхтя и матерясь. Ольху ее местонахождение и состояние устраивало вполне, и ни выдираться, ни ломаться она не собиралась, хоть ты лопни.

Лопнуть дядя Миша не успел: борьба человека с деревом завершилась быстро и неожиданно. Малинник слева раздвинулся, и на проплешину выступил высокий кряжистый мужик в телогрейке и с бородой до пояса. На голове его была серая фуражка с зеленым околышем.

— Бал

у

ешь, Никитич? — незнакомец сдвинул брови, и Миша торопливо разжал объятья.

— Городские, Ляксеич! — поясняя, мотнул он головой через плечо. — В зыбун угодили, раззявы!

— А ты и рад деревья ломать, — неодобрительно прищурился лесник.

— Так ить… Ляксеич… сгинут ить!

— А не будут в лесу колобродить! — лесник ожег взором фейри, замерших в самых нелепых позах.

— Так они ж…

— Не знаешь, Никитич — молчи, — сурово приказал лесник и встретился взглядом с эльфом. — Муравейников они сегодня сколько подавили? Саженцев моих поломали? Кустарника потоптали да порубили всяческого? Прочей шкоды натворили? В гости пришли — так и ведите себя как в гостях, тогда гостями и будете! А ежели как шелупонь заявились ненужная — так пусть не жалуются, что как аукнется…

Эльф первый опустил глаза. За ним потупили взоры его товарищи.

— Мы не по злому умыслу, — не рискуя развести руками, Грандуэль виновато, но осторожно повел плечом. — Мы сожалеем.

— Очень! — жалобно и совершенно искренне поддержал его хоббит.

— Терпеть не могу лес — все время в нем что-то мешается, — упрямо буркнул Галин, погрузился в болото еще на несколько сантиметров, но извиняться и не подумал: — Подумаешь — пару деревяшек обломили…

Еще десяток сантиметров гнома ушли в трясину — оставив торчать наружу, похоже, самую умную его часть:

— Но впредь буду под ноги глядеть!

— Ну смотрите… птицы залетные… — пронзительный взор старика пригвоздил Галина к месту. — Первый раз прощается…

— Слово — алмаз! — горячо воскликнул гном, и остальные наперебой закивали.

Лесник удовлетворенно хмыкнул, снял с плеча бухту веревки и протянул Мише:

— Разматывай, Никитич. В мутной водице рыбку ловить будем. Раз-два — взяли!..

* * *

Люди глянули на фейри, дрожащих от холода так, что с одежды разлетались капли болотной грязи — лесник бесстрастно, дядя Миша с сочувствием — и переглянулись.

— Костерок бы развести?.. — без особой надежды пробормотал грибник.

— Десять, — предложил Ляксеич таким тоном, что зябко стало даже Мише.

— Так закочурятся ить, цуцики! — понимая, что обречен на неудачу, тем не менее, не сдавался он.

— В деревню пусть идут — там и греются, — сурово посоветовал лесник.

— Дык до деревни-то…

— Полкилометра не будет, — оборвал его старик.

— А-а?.. — челюсть грибника отвисла.

— Вон тудыть ступайте, — буркнул Ляксеич и ткнул пальцем вправо. — Не забл

у

дитесь, поди. На этот раз. Ну, скатертью вам дорога — а мне некогда разговоры тут с вами разговаривать. Прощевайте.

Под дружное «до свидания» и его вариации лесник повернулся, закинул смотанную веревку за плечо и зашагал прочь тяжело, но уверенно.

— Ну… полкилометра так полкилометра, — недоверчиво развел руками дядя Миша. — Айдате, пошлите, что ли? Туристы…

* * *

Деревня и впрямь оказалась там, где ее пообещал лесник — к удовольствию фейри и тихому изумлению дяди Миши.

— Ага, вот мы где вышли… — оглядевшись, он кивнул направо: — Дом бабки Яблоко, значит, там. Я вас к ней сведу.

— Почему Яблоко? — удивился Сеткинс.

Грибник лукаво ухмыльнулся:

— Слыхали присловье, что сорок пять — баба ягодка опять? А если бабке восемьдесят пять, то она уже не ягода, а целое яблоко!

— Ну ты поэт, — то ли восхищаясь, то ли осуждая, пробурчал гном.

— Это не я, это она сама так говорит — а ей виднее, — мужичок подмигнул и двинулся по лысой колее вперед. Фейри зашагали за ним, с любопытством уже не шпионов, но истинных туристов крутя головами по сторонам.