— Нет, ты не идиот, ты просто… доверчивый! И нервный! И делаешь прежде, чем подумаешь!
— Он и говорит — идиот, — сурово подытожил Грандуэль.
Сеткинс яростно зыркнул на эльфа и попытался заглянуть гному в глаза:
— Сейчас Осенины стоят, Галин, — утешая, проговорил он. — А в Осенины хорошие желания сбываются, ты же знаешь. Так что…
— Эх… если бы, парень… Я бы тогда… Мне бы тогда ничего больше не надо было!
Гном печально хмыкнул, вздохнул и, возвращаясь к менее болезненной теме, глянул на эльфа:
— Мы еще будем искать эти… объекты?
— Да. Как и обещали Файлу.
Сразу, как только позволят обстоятельства,
— с каменным лицом проговорил Грандуэль.
Хоббит и гном нахмурились, сомневаясь, правильно ли они его поняли, глянули в хитро блеснувшие очи эльфа — и поняли, что не ошиблись.
— Ясно, Гранд! Как только — так сразу! — шкодно ухмыляясь, закивал Сеткинс. — Вопросов больше не имеем!
Гном облегченно вздохнул. Если уж произошедшее вчера никак нельзя было исправить, то хотя бы так… Ведь на то Осенины и есть!
Когда дверь отворилась, впуская морозный утренний воздух и дядю Мишу — причесанного и в костюме — товарищи сидели, откинувшись на спинки стульев, и улыбались, сами не зная чему.
— Ну… с добрым утром, что ли, — сконфуженно пробормотал мужичок, тиская галстук. — Я тут по пьяной лавочке запамятовал, приглашал вас сегодня на свадьбу или нет…
Хоббит и гном покраснели и дружно глянули на эльфа.
— Мы не имели чести быть приглашенными на бракосочетание твоих детей, любезный Миша по прозвищу Иван С Усами, — степенно покачал головой Грандуэль.
— Ну… тогда это… значит… приглашаю! — облегченно улыбнулся мужик. — Через час в клубе расписываться будут. Там же банкет. Ждем все — особенно Шурка. Говорит, такого башковитого мужика по технической части, как Галин, он давно не видал!
И пока порозовевший гном раздумывал, принять его слова как комплимент или констатацию факта, Миша помахал рукой и убежал.
Наскоро дожевав завтрак и поблагодарив бабу Яблоко, фейри бросились в минисупермаркет, и полчаса спустя оставили ошарашенную, но довольную продавщицу пересчитывать выручку и свои пр
о
центы. Сервиз на двенадцать персон, набор нержавеющих кастрюль, метровая бело-сиреневая в желтый цветочек кошка — символ уюта, шотландский плед и, конечно, новая бензопила направились из магазина вместе с ними в сторону клуба для обретения новых хозяев.
* * *
— …этот день — самый волнующий и значимый в ваших судьбах… — проникновенным голосом говорила Василиса Наумовна, и гости внимали с разной степенью внимания: кто вздыхал, вспоминая свои свадьбы — добрым и не очень словом, кто утирал сентиментальные слезы, кто нетерпеливо переминался в ожидании банкета.
— У вас учитель заключает браки? Странная традиция, — недоуменно прошептал Грандуэль на ухо дяде Мише.
— Да это не традиция… — скривился отец невесты. — Это председатель наш Клещов сбег, гадина.
— Чтобы не женить? — опешил эльф.
— Чтобы башку в задницу не вколотили, — буркнул мужичок. — Кооператив наш технику новую купил… я говорил уже, вроде… а Клещ в городе адвоката нанял, тот ему что надо переоформил, и получилось, что у Клеща — всё, а мы — голодрань деревенская. Как мужики узнали — чуть до смертоубийства не дошло. Едва ноги унес, гнида, и с тех пор носа сюда не кажет. И всё бы ладно, но он имущество наше… свое, вроде, теперь… бандитам продал. Типа, забирайте, что и сколько сможете. Пока вот отбиваемся… Но неделю назад Василисин дом ночью пожгли. Она за председателя осталась, так пугнуть хотели, видно. Или не пугнуть…
— Василису Наумовну?! — яростно прошипел Грандуэль, но не успел дядя Миша удивиться, как дверь клуба распахнулась, и на пороге встал — и тут же упал — человек.
Люди обернулись, учительница запнулась на полуслове, и в толпе залетали смешки:
— Петрович нажрался!
— Жаба горела!
— А грязнушший-то!
— Не мог уж подож…
— Смотрите, кровь!!!
Кто-то бросился к лежащему мужичку, поднял на руки, понес… И вдруг страшное понимание обрушилось на колхозников, как мокрый саван:
— Он же машинный двор сторожил!
— Бандиты!!!
Из открытой двери потянуло дымком.
— Подожгли!!!..
Зал моментально взорвался топотом, руганью, женским визгом, призывами бежать, звонить, тащить… Люди ломанулись наружу, не зная, куда бегут — на пожар или на бойню.
Фейри знали, куда бегут они, но про них в суматохе никто не вспомнил.
Когда колхозники примчались к машинному двору на окраине — кто прихватив по дороге вилы, кто — топоры, кто ведра — ни отбивать, ни тушить там было уже нечего. Смрадным столбом догорал склад горючего, сорванные с петель ворота лежали в грязи, и глубокая свежая колея уходила к центральной улице деревни, ведущей к дороге.
— Догонять надо! — растерянно выкрикнул кто-то, и общая оторопь прошла: народ побежал по дворам выводить чего было на ходу.
Внезапно из переулка донесся рык мотора, и к выезду, обдав задержавшихся грязью, выскочил желтый с синей полосой мотоцикл с коляской.
— Когда напали? — резко спросил милиционер.
— Может, полчаса назад! Может, минут двадцать! Доедут до станции, погрузят на вагоны — и ищи ветра в поле! Константин Константиныч, уйдут! — бросился к нему дядя Миша.
— От меня не уйдут, — скривил тонкие губы милиционер, но прежде, чем успел дать газу, в коляску внезапно запрыгнули двое незнакомцев с зачехленными лыжами. Третий, с бензопилой, вскочил на седло сзади.
— Погнали, стражник! — проревел он. — От нас не уйдут!
Мотоцикл взрыл колесами землю и помчался вперед.
Хвост колонны они увидели довольно скоро: какое бы преимущество по времени у угонщиков ни имелось, а комбайн больше тридцати километров в час можно разогнать, лишь толкая сзади танком. Танков у бандитов не было, а был джип, который, не толкаясь и не суетясь, прикрывал арьергард. Впереди него, грохоча двигателями на полных оборотах, двигались три грузовика, четыре комбайна и два трактора.
— В голове еще один джип должен быть! Останавливаем его, перекрываем дорогу! — крикнул милиционер экипажу и принял влево — на обгон.
Едва мотоцикл стал нагонять, как стекло джипа, черное, точно сама машина, опустилось, и наружу высунулась короткая странная палка. И не успели фейри понять, что это, как Константиныч выкрикнул: «Пригнитесь!», подался всем телом вправо, закрывая собой гнома, а палка затряслась и оглушительно затарахтела. Неведомая сила ударила милиционера в грудь и швырнула на дорогу. Мотоцикл, потеряв управление, скатился в кювет и заглох.
— Страж!.. — Галин даже не слез — свалился с седла и бросился к раненому со странной смесью вины и ужаса на лице, в мозгу воспоминания о вчерашнем убийстве — как раскаленное клеймо. — Ородруин им в глотку!!! Только не ты!..
— Догоняй их! — приподнявшись на локте, прохрипел милиционер.
— Но вы… — бледный, с расширившимися глазами, рядом уже стоял Сеткинс.
— Отлежусь!
— Вы же ранены! — уперся хоббит.