Сергей Зайцев прошелся по кабинету, тщательно обдумывая полученные факты и иногда посматривая на портрет Дзержинского, висевшего на стене. Как казалось, Феликс Эдмундович зло улыбался с портрета: мол, решай, что делать, товарищ чекист. Что было делать, Сергей пока придумать не мог, наверное потому, что голова была горячая от жары, а по исходным данным она должна была быть холодной.
Его, однако, постоянно свербила какая-то мысль, которая должна была дать направление дальнейших действий. Внезапно Сергей остановился.
-Слушай, Андрей Ильич, мне Глухарев сказал, что ты привлек для наблюдения в НИИ животноводства некоего Зиновьева. Так?
-Растрепал-таки, - зло ухмыльнулся Дроздов, - Ну да, привлек. За такую мизерную зарплату разве кого найдешь? А этот, по крайней мере вне подозрений.
-Так ведь он алкаш, как сказал Глухарев...
-Поэтому и вне подозрений. Кроме того, мы проявили заботу о человеке - подлечили его от этого злого недуга. Теперь он пьет значительно меньше...
-Ну а информацию-то какую-нибудь поставлял?
-А то как же! В прошлом квартале благодаря Фиделю предотвращено хищение с предприятия ценных реактивов, в том числе спирта на сумму... э-э-э, большую сумму! Кроме того, мы расчитывали на то, что он будет представлять большой интерес для контактов резидентуры, так что мы сможем как бы ловить на живца!
В голове у Зайцева внезапно словно зажегся свет или фонарь, это еще предстояло выяснить.
-Этот Фидель, где живет? - спросил он, останавливаясь посредине кабинета.
-Улица Трубогнутая, 6, а что?
Зайцев щелкнул пальцами:
-Вот именно! Около его дома я сегодня видел какого-то мужика азиатской внешности. Точно похож на Фазиза Хайруллина!
Дроздов замер на месте, его рука потянулась к телефону.
В это время как раз зазвонил телефон внутренней связи. Андрей Ильич боязливо взял трубку и молча выслушал сообщение. Положив трубку, он зажег сигарету и ухмыльнулся в сторону Тараскина:
-Ты, кажется, хотел побеседовать с водителем Краз-а?
-А то как же! Где этого гада поймали? Где он сидит?
-Этот гад сидит нанизанный на сломанную ветку дерева в ста метрах от места взрыва. Можешь побеседовать...
Гандыба непроизвольно икнул:
-А я только хотел пообедать...
ГЛАВА 17. Человек человеку брат (часть 2)
Фидель успел приготовить приличный стол - на нем стояла квашеная капуста, банка килек, скумбрия холодного копчения, колбаса докторская, хлеб (почти свежий).
Он еще раз поглядел на стол и остался доволен: давно он так не шиковал. Теперь предстояло решить, что можно было бы предложить в качестве вещей, напоминающих о пропавшем брате.
Кряхтя, Фидель вытащил из-под кровати порванные ботинки, которые он не надевал лет десять, разыскал пару грязных носков и рваную майку пепельно-горчичного цвета.
Поискав вокруг глазами, он увидел в углу комнаты стопку книг, которую давно хотел выбросить, поскольку они занимали место, отведенное под стеклотару. Фидель наугад вытащил одну из них: это оказался труд В.И.Ленина "Империализм и эмпириокритицизм". Прочесть это название Фидель все равно не мог, поэтому просто положил книжку поверх грязной майки.
В это время в дом вошел Сунь Высунь, больше похожий на Петра Николаевича. В руке он держал пакет, в котором брякала стеклянная тара.
"Одна бутылка не звенит!" - с удовольствием подумал Фидель и улыбнулся вошедшему:
-Входи, Николаич, входи. Я тут как раз вещички твоего брата разыскал. Только тетрадку не могу найти. Но ничего. Сейчас посидим, вспомню: всё будет в норме!
Сунь брезгливо покосился на небольшую горку одежды, поверх которой лежала книга бывшего учителя, и вытащил на стол бутылку водки "Столичная" и три бутылки пива.
-Это все что ли? - изумленно проговорил Фидель, - Ну ты даешь! Так мы никогда тетрадки не найдем!
-А сколько ж надо? - искренне изумился Сунь Высунь, - Это и так много!
-Это, может, для всяких разных там, - Фидель хотел сказать "китаёзов", - Мало. А для нашего брата это тьфу! - Фидель сплюнул и закурил свою "Приму"
-Вощем так, - сказал он, - Давай дуй в гамазин за повторной порцией, чтоб потом не вставать, а я пока тетрадку поищу!
Петр Николаевич насколько мог исказился в лице и, взяв пакет, молча вышел на улицу.
-Ты, эта, купи там еще чего пожрать. А я пока к соседу зайду! - крикнул вдогонку Фидя. В голове у него вдруг родилась гениальная идея, лишь бы Генка-таксист с соседней улицы был дома.
Когда Петр Николаевич отошел от дома, Фидя быстро натянул рваные кроссовки и, насколько мог быстро, побежал на соседнюю улицу. Там жил его приятель - Генка из таксомоторного парка. По счастью он оказался дома и сидел под яблоней, читая очередной глупый детектив из женской серии.
-Генка! - крикнул ему Фидель, - Генка! Дело на два пузыря!
-Куда ехать? - немедленно поднялся с места тот.
-Недалеко тут. Коммунистический тупик 17. Там Гадюкин живет. Жил, то есть.
-А на фига тебе туда?
-Хочу передать сострадание родным и близким. Ну и водки прихватить...
-Голова! - Генка завел машину, стоявшую у дома, и они рванули в центр города.
Вдова Ксан Ксаныча Гадюкина Мария Ивановна только пришла из магазина: надо было закупить провизии на предстоящие поминки, поэтому визит Фиди был для неё полной неожиданностью.
-Здрасте, Марь Иванна, - поприветствовал он её с порога, - Как вы себя чувствуете?
-Здравствуй, Володя, - вздохнула Марья Ивановна, - Да как себя можно чувствовать при кончине близкого человека.... А ты что, хотел чего?
-Да нет, Марь Иванна, я шел мимо, ну, думаю, надо зайти, поддержать...
-Спасибо, - вздохнула вдова, - Я и не знала, что ты так любил Ксан Ксаныча...
-Любил Марь Иванна, еще как любил! Бывало, останемся мы в лаборатории вечерком, Ксан Ксаныч плеснет мне спиртику в мензурку, а сам давай реакции готовить, да все приговаривает: этого мы столько льем, этого столько, а этого не надо, - всё меня пытался научить! Я ему, к примеру, говорю, что ложить нужно двести грамм, а он ложить двести пятьдесят - и в самую точку! Да-а-а, какой замечательный был человек! Как химичил! - Фидя с сокрушенным видом покачал бородой.
Марья Ивановна приложила к глазам платок:
-Может ты выпить хочешь, Володя?
-Дык...,не откажусь за хорошего человека, вечная ему память!
Вдова покойного сходила на кухню и вернулась с наполненным наполовину стаканом и соленым огурцом:
-На, Володя, благослови тебя бог!
-Пусть земля ему будет пухом! - сказал Фидя и легко опрокинул в пасть сто двадцать грамм, после чего задумчиво захрустел огурцом.
-Я, это, тетрадь с записями наших последних опытов у него оставил, Марь Иванна. Не попадались нигде? Такая тетрадь толстая, в клеенчатом переплете...
-Я все его записи в шкаф сложила, Володя, посмотри вон там, может, найдешь...
-Спасибо вам. Дай бог вам здоровья, - с этими словами Фидя прошел к книжному шкафу, где стопкой лежали различные тетради и папки. Любая из них могла содержать те записи, которые спрашивал косоглазый Петр Николаевич, но Фидя искал ту, на которой стояло бы побольше печатей и подписей.
Наконец, он её нашел. Тетрадь называлась "Описание модулирования полимерных реакций на базе высокомолекулярных фенолосодержащих соединений при повышенных значениях давления и температуры". Заглавный лист содержал сразу три штампа, четыре подписи и гриф "ДСП".