Но потом, оглянувшись в сторону двери, все-таки сказала едва слышно:
— Неизвестный нарушитель был замечен у стен монастыря.
— А… — восторженно ахнули девушки, всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на таинственного нарушителя.
Эйлин молчала и загадочно улыбалась, она его уже видела.
После завтрака снова явилась сестра Анхелина и строго велела:
— Никаких разговоров. Никаких прогулок. Все отправляются в кельи. Возможен визит инспектирующих попечителей.
В кельи так в кельи. Но Эйлин не собиралась сидеть там целый день безвылазно.
Дождавшись, когда снаружи все утихнет, она вылезла в окно и незаметно выбралась в сад.
Однако мало было выбраться, надо было еще не попасться никому на глаза.
Сад, примыкавший к крылу, где находились кельи послушниц, был невелик. А чтобы добраться до стены, нужно было пересечь двор, который сейчас как раз огромной метлой мел конюх.
Вшуххх. Вшуххх.
Короткими перебежками от дерева к дереву. И каждый раз застывать, вытягиваясь в струнку, когда он останавливался. Главное, чтобы не вздумал повернуться к ней лицом или, того хуже, идти сейчас сгребать в саду прошлогоднюю листву. Потому что у стены Эйлин заметила еще грабли, большой совок и тачку.
А мерный шум метлы, между прочим, приближался. Сидеть здесь и ждать, когда ее обнаружат, точно не имело смысла. Эйлин вовсе не хотела, чтобы ее потом оставили без обеда и ужина. Но тут конюха окликнул келарь, которому срочно нужно было убрать какие-то тюки. Они долго препирались, но потом конюх взял тачку и все же пошел вслед за келарем.
Настала благословенная тишина.
Эйлин осторожно выглянула из-за старого дерева, за которым пряталась, быстро подобрала юбки и побежала в сторону обширного монастырского огорода. Только успела спрятаться за плетень — голоса. Она тут же присела, прислушиваясь.
— … посещение… и раньше срока! — голос сестры Анхелины звучал нервно.
Хммм? Любое посещение в их монотонной жизни было событием, а уж внезапная проверка — тем более. Но больше Эйлин ничего не успела разобрать. Голоса удалились, а она, пригибаясь, побежала между грядок к росшим у стены кустам жасмина и сирени. Все, дальше можно было не спешить. Кусты росли так густо, что за ними ее со двора не увидят.
Эйлин спокойно вскарабкалась на стену и выглянула наружу. Отсюда было видно все. Лесок, петлявшую среди полей подъездную дорогу и вдалеке замок в туманной дымке. А вот на подъездной дороге было пусто. Тогда с чего бы вдруг такой переполох? Ну, в самом деле, не прилетит же по воздуху эта комиссия попечителей? Ей стало смешно.
Она устроилась на широченной стене, по которой спокойно мог бы проехать всадник в полном боевом вооружении. Стянула чепец, тряхнула волосами и с наслаждением подставила лицо солнцу. Делать это категорически запрещалось, от солнца кожа могла потемнеть, а волосы стать ломкими. Эйлин не могла понять, кому нужны ее волосы, ее же все равно никто не видит?
Потом перевернулась на живот и свесилаголову, глядя вниз. Если честно, то ей было бы интересно снова увидеть того молодого господина с лошадью, в смысле нарушителя. Но увы, на опушке у рва не было никого. Только в зеленоватой воде, заполнявшей ров, монотонно квакали лягушки да иногда слышался плеск.
И вдруг откуда-то сверху с шумом слетел крупный ворон.
От неожиданности Эйлин отпрыгнула за зубец, а когда осторожно выглянула, на заросшем зеленой травой берегу рва сидел тот самый парень и смотрел на нее. О-о. Эйлин спряталась снова. Но потом, понимая, что это глупо, расправила юбки и уселась на стене.
Парень тут же поднялся на ноги и даже, кажется, смутился.
— Леди.
Кхммм. Сейчас надо было уйти, потому что общение с мужчинами строжайше запрещено. Но ведь это был нарушитель! К тому же ее безопасности ничего не угрожало, между ними больше десяти метров высоты и ров. Эйлин чопорно кивнула.
А он приложил руку к сердцу, отвесил глубокий поклон и выдал, оглядываясь:
— Прошу прощения, леди, не имею чести быть представленным, но нет ли у вас какой-нибудь еды? А то я так голоден, что…
Парень прокашлялся в кулак и оглянулся снова.
Он чуть было не сказал «что негде переночевать», но вовремя опомнился. Этот прием Морис Фалько обычно применял, когда нужно было втереться… (э… он не любил это слово), вызвать у девушек определенное доверие. И действовало безотказно.
Потому что честность подкупает. А есть ему хотелось всегда. Природа метаморфа — ускоренный метаболизм и все такое. Так что Морис практически не соврал.