Тучин вскочил, руку закачал, и кивала в такт лобастая голова. Поговорить любил, да и умел признаться. Перещеголять Тучина — кишку надорвать.
— Пока вы тут, я таким макаром двух старост снял, — сообщил весело. — Из Залесья вылетел Егор Беззубиков. Из Горнего Шелтозера переведен в Ропручей Иван Явгинен. А на их место прошли по моей рекомендации свои ребята — Саша Егоров, друг Леши Николаева, и Аким Осеев… Видишь ли, Митя, местное население нельзя обижать. Таковы правила игры. А если учесть, что Финляндия уже сейчас ставит в прежние ямы пограничные столбы — не трогайте, мол, нас, а фронт-то еще вон где!.. если у нас намечается опрос населения, с кем и где оно хочет жить — в Финляндии или «под игом большевиков», — можешь себе представить, с какой скоростью полетит Саастомойнен.
Что оставалось сказать Горбачеву?
— Один улетит. С такой же скоростью прилетит другой. Азбука любого террора.
А Тучин, казалось, только этого и ждал. Откинулся, лицо загадочное — мальчишка, у которого в карманах всякой всячины.
Ответить, спросить — ничего Горбачев не успел. Послышался рокот машин. Задребезжали стекла. Горбачев бросился к окну, откинул занавеску. — Легковушка и два крытых грузовика с солдатами. Заметался из угла в угол.
— Сядь! — сипло приказал Тучин. — Схватил чайник, бултыхнул в кружку кофе. — Пей!
Подошел к окну. Из легковушки выскочил офицер и бегом направился к дому.
Галка спала. На Светкину головенку Маша торопливо накинула платок, сунула ее в пальтишко, на руках вытащила в сени.
В дверях встал навытяжку подтянутый лейтенант. Воздуху, видать, еще в коридоре набрал:
— Командующий Свирской армией генерал-майор Свенсон желает нанести визит господину Пильвехинену!
— Прошу, — церемонно сказал Тучин. — Передайте, что я рад визиту генерала.
Было видно, как накренилась машина. Генерал тяжело ступил в снег, в руке перчатки. Солдаты оставались в кузовах.
Он был высок. Фуражка обнажила коротко стриженную квадратную голову, чуть наклоненную набок. Лобастый Тучин сунулся в распахнутые объятия, по спине барабанили генеральские ладони. Вынырнул, оправил волосы:
— Раздевайтесь, господин генерал. Мой дом — ваш дом.
— Вижу, я не забыт, а? — голос у Свенсона сильный: под ладонью Горбачева вибрировал стол.
— Ну что вы! Я человек злопамятный, господин генерал, — рассмеялся Тучин. — Президентский дворец, прием у господина Рюти. И вы — мой сосед за столом. Вы напоили меня в стельку, и у меня хватило наглости просить президента подписать меня на журнал «Суомен кувалехти».
— Хо-хо!
— И я до сих пор плохо сплю.
— Хо-хо! А журнал?
— Ходит! Регулярно и, главное, бесплатно…
Адъютант принял генеральскую шинель. Свенсон осмотрелся.
— Знакомьтесь, — сказал Тучин. — Мой друг, мастер оборонных работ на Онежском озере.
— Рад проявлению патриотических чувств, — Свенсон пожал Горбачеву руку.
— Моя жена.
— О, я именно такой вас и представлял, — буркнул галантный Свенсон и грузно плюхнулся на скамейку…
Стол стоял у окна справа. Сели так: Дмитрий — у передней стены, за самоваром. Рядом лейтенант, в углу — шофер. Мария слева, Свенсон — по правую руку, а я у самого выхода… На мне был темно-синий костюм, кавалерийскую куртку успел швырнуть на печку. В карманах два пистолета «ТТ» и наган, две гранаты. Все старался поглубже сунуться под стол.
Вдруг Свенсон что-то сказал. Лейтенант подпрыгнул, шофер выскочил. Я — руку в карман… Шофер вернулся с семисотграммовой бутылкой. Лейтенант разрезал шоколадную конфетку — тоненько, как спичек настрогал. Открыл бутылку, вытер ее полотенцем и подал генералу. Тот взял из горлышка и протянул бутылку Дмитрию. Дмитрий — шоферу, шофер — адъютанту, адъютант — мне. Мария отказалась. Пока беседовали, бутылка трижды обошла круг… Вдруг Свенсон спросил, что у Дмитрия с рукой. Я всегда считал Тучина предельно находчивым человеком, но на этот раз он поразил меня хорошо рассчитанной прямотой…»
— В финскую войну, господин генерал, я имел неосторожность воевать против вас, — отвечал Тучин. — Так что вы сами мне руку и продырявили…
— Хо-хо! — Свенсон приканчивал вторую тарелку рыжиков.
— …Но мне всегда везло чуть-чуть больше других, господин генерал, — под Сортавалой легла почти вся наша восемнадцатая дивизия.