Назвали Николаева, Гринина Ивана Федоровича, Егорова Александра. Гринин предложил устроить склад в овине, где и шло собрание.
— Не возражаю, здесь и не такие фрукты хранились, — рассмеялся Тучин. — Кстати, сегодня пришло сообщение, что группа благополучно и в полном составе прибыла на советскую территорию. — Однако распространяться по этому поводу не стал. Он был мастер коротких собраний и быстрых решений — подполье учит и этому.
— Второе, товарищи… Не знаю, как вы, а я все больше думаю о том дне, а последнее время все больше о той минуте, когда в наши деревни войдет Красная Армия. Не знаю, как вам, а мне хотелось бы встретить ее в составе боевого отряда, и чтоб в руках у меня было чем стрелять. И еще, мечтаю, хорошо бы к этому дню нам самим, своими руками очистить несколько деревень, да над сельсоветами бы красные флаги поднять — а?..
— Ой, бойкой ты мужик, ой, бойкой, желанный, — укоризненно ворчал Лучкин. Он только что вернулся по болезни из Вознесенья, а там, на стылой Свири, война еще стояла крепко и трогаться, вроде, никуда не собиралась, а тут — эка — зерно скребут, флагами машут. Верилось и не верилось Лучкину, как в тот вечер, когда Ефимка Бальбин, мазурик, в русского солдата нарядился — не дадите ли, говорит, переночевать до подхода наших главных сил в шесть ноль-ноль…
— Народу у нас хватит хоть на сто штыков, — продолжал Тучин. — Не сегодня-завтра финны попытаются силой угнать молодежь в Финляндию и, прежде всего, с оборонных работ на Свири. Где, скажите, укрыться людям, как не в нашем партизанском отряде?
— Вот это, желанный, правильно, это правильно…
— Верно говоришь, — поддержал Михаил Александрович Егоров. — И людей на сто штыков найдем, а только где эти сто штыков взять? С рогатиной-то нынче и на медведя стесняются ходить.
— Оружие будет, — заверил Тучин. — Есть у нас «мама», она, надо думать, не только кашу варит…
В полночь восемь человек по одному выбрались через запасный люк из овина и разошлись с твердым намерением действовать.
На повестке дня мирового масштаба вопрос — конец войны. Ради хлеба и мира — действовать!
Глава 3
ЦК, Власову.
Действую.
28/IV—44, 12-15
Власову
Радиопитание кончается. Можете ли выбросить в первых числах мая без парашюта, а также первомайскую литературу на русском и финском языках? Координаты сообщу.
2/V — 12-30
Власову
Координаты 00—26, в конце поля, край болота. Бросайте ночью, сигнал — два карманных фонарика. На днях еду в Петрозаводск, бросьте заграничный пистолет и патронов к наганам.
7-го мая в 22 ч. 30 мин. самолет ПР-5, пилотируемый летчиком Никитовым Ев., вылетел на боевой курс.
8-го в 03 часа самолет благополучно вернулся обратно. Согласно слов Никитова, мешок сброшен без сигналов, с высоты 30 метров на поляне севернее оз. Пет-ярви, метрах в ста от северного конца берега.
В мешке было упаковано нижеследующее: комплект питания для рации, пистолет 7,65, патроны к пистолету — 180 штук, к автомату — 500 штук, к нагану — 180 штук; табаку — 2 кг., спирту две запаянных банки; 3000 финских марок; агитматериал: приказы Верховного Главнокомандующего — № 16 (1000 шт.), № 70 (1000 шт.), 500 экземпляров газеты «Ленинское знамя» от 18/IV и 500 экземпляров газеты «Тотуус» от 19/IV».
11/V — 18-00
Власову
Мешок не найден. Искали четыре дня в указанных вами местах, а также там, где сам мог предполагать. Сообщите, когда бросали — при залете или на обратном пути.
Когда самолет бросал мне груз, финны решили, что выброшен десант. Сразу же в лес были направлены карательные отряды из солдат береговой обороны. В лес между Калиностровом, Матвеевой Сельгой и Качезером был послан отряд из двухсот человек. Они искали десант, а я искал груз. Мне приходилось то идти им вслед, то заходить вперед. Каратели шли с криками и выстрелами, поэтому я все время знал, где они находятся, и мы ни разу не встретились.
13/V — 11-30
Дмитрий, поищите еще в северном конце Пет-ярви, на поляне, которая идет углом от берега, на расстоянии трехсот метров на север. Посмотрите на Белковских и Зайцевских пожнях. Если не найдете, бросим вторично на болотце между Соссарь и Пидкадхомхед, ночью, начиная с 14-го, сигналы те же.