— Дорогая мадам, всегда нужно стараться играть на опережение. Первое правило хорошего солдата.
А в Берлине уже заполночь Борман все еще сидел в своем офисе, поскольку сам фюрер в эти дни редко ложился раньше семи утра, и Борман хотел оставаться рядом. Достаточно близко, чтобы не подпускать других.
В дверь постучали, и вошел Раттенгубер с запечатанным конвертом в руке.
— Вам, рейхсляйтер.
— От кого?
— Не знаю, рейхсляйтер. Я обнаружил это у себя на столе. Помечено седьмым приоритетом.
По кодовой классификации это соответствовало самой секретной связи, то есть предназначалось исключительно для глаз самого Бормана.
Борман вскрыл конверт, посмотрел ничего не выражавшим взглядом.
— Вилли, самолет, на котором фельдмаршал Грайм и Ханна Райтш прилетели в Берлин, уничтожен. Немедленно свяжись с Гейтоу. Скажи им, что они должны прислать к утру другой самолет, который сможет взлететь прямо из города.
— Слушаюсь, рейхсляйтер.
Борман помахал конвертом.
— Знаешь, что в нем, Вилли? Очень интересные новости. По всей видимости, наш горячо любимый рейхсфюрер, дорогой дядюшка Хейни предлагает сдаться англичанам и американцам.
— Бог мой! — воскликнул Раттенгубер.
— Самое интересное, Вилли, что скажет фюрер. — Он отодвинул назад стул и встал. — Пойдем и узнаем, да?
Пять
Из своего окна Гессер мог видеть не только внутренний двор замка, но и местность за его наружными стенами, извилистую дорогу, круто спускавшуюся по долине к реке внизу. За лесом находилась крошечная деревушка Арлберга, похожая на нечто из сказок братьев Гримм, сосны на нижних склонах гор позади нее зеленели на фоне снегов. Снег пошел опять, но несильный. Казалось, он делает мир чище, более сверкающим. Возможно, это давало себя знать детство.
Дверь у него за спиной открылась, и вошел Шенк. Гессер сказал:
— Снова снег. Он в этом году держится.
— Верно, герр оберст, — сказал Шенк. — Когда я сегодня утром проходил через деревню, то видел, что дети лесорубов из удаленных районов бежали в школу на лыжах.
Гессер подошел к бару и налил себе бренди. Шенк постарался сохранить невозмутимость, и Гессер сказал:
— Я знаю, что это путь к гибели, но сегодня очень плохое утро. Хуже, чем обычно, а это помогает проклятому глазу лучше, чем все таблетки. — Он чувствовал в пустом рукаве свою левую руку до мельчайших деталей, каждый нерв своего израненного тела, а стеклянный глаз являлся настоящей пыткой. — В любом случае, какое это имеет уже значение? В конце концов, все дороги ведут в ад. Но оставим это. Вы пытались дозвониться в Берлин сегодня утром?
— Да, герр оберст, но нам не удалось прозвониться.
— А радио?
— Капут, герр оберст. Стерн обнаружил, что перегорела пара ламп.
— Разве их нельзя заменить?
— Когда он открыл коробку с запасными, оказалось, что они пострадали при транспортировке, судя по виду.
— Вы пытаетесь мне сказать, что у нас нет никакой связи ни с кем?
— В данный момент, боюсь, так оно и есть, герр оберст, но, если повезет, мы сможем связаться с Берлином, если будем все время пытаться это сделать, а Стерн сейчас на гарнизонной машине объезжает округу в поисках запчастей, которые ему нужны.
— Хорошо. Что еще?
— Генерал Каннинг и полковник Бирр здесь.
— Хорошо, пригласите их. Шенк, вы тоже останьтесь, — добавил он, когда старый лейтенант направился к двери.
Каннинг был в пилотке и в офицерской шинели темно-оливкового цвета. Бирр в двустороннем камуфляжном комбинезоне и в белой зимней форменной куртке с капюшоном, из тех, что предназначались для немецкой армии на Восточном фронте.
Гессер сказал:
— Я вижу, вы приготовились к прогулке, джентльмены.
— Неважно, — отрывисто сказал Каннинг. — Что вы решили?
Гессер поднял руку, словно защищаясь.
— Вы слишком торопитесь, генерал. Нужно все как следует продумать.
— Господи, Боже мой. Начинается. Вы собираетесь делать что-то положительное или нет? — возмутился Каннинг.
— Мы всю ночь пытались связаться с Управлением по делам военнопленных в Берлине, но безуспешно.
— В Берлине? — удивился Каннинг. — Вы шутите. Он весь в руках русских.
— Не совсем так, — спокойно сказал Гессер. — Фюрер еще жив, как это ни пугающе для вас, и в столице сосредоточено значительное количество войск.
— Отсюда это четыреста пятьдесят миль, — сказал резко Каннинг. — Мы здесь, Макс. Что вы намерены делать здесь, вот что я хочу узнать?
— Иными словами, вы подумали над тем, чтобы послать лейтенанта Шенка на поиски британских или американских частей, возможно, в компании с одним из нас? — спросил Бирр.