Риттер прошелся между столами.
— Вы считаете себя солдатами Германского Рейха, естественное предположение, судя по вашему обмундированию, но вы ошибаетесь. Теперь позвольте мне вам объяснить, кто вы. Простыми словами, чтобы вам было понятно.
Грушетский зарычал от бешенства и выхватил свой «Люгер», но Штрассер, ожидавший чего-то подобного в течение последних нескольких минут, выстрелил дважды сквозь карман своего кожаного пальто, раздробив украинцу позвоночник и мгновенно его убив. Силой выстрела тело его бросило поперек одного из столов.
Несколько человек закричали и схватились за оружие, но Бергер и Гоффер одновременно выстрелили и уложили четверых из них.
Риттер сказал Гофферу:
— Так, соберите их оружие и держите их здесь, пока мы не будем готовы лететь.
Один из группы опасливо выступил вперед.
— Но, штурмбаннфюрер, без оружия мы не сможем себя защищать, и русские…
— Смогут вас взять, — закончил Риттер и вышел. Штрассер вышел за ним следом.
Им навстречу шел Френкель.
— Лучше, чем я ожидал. Нам удалось откачать пятнадцать галлонов авиационного бензина из «Юнкерса». Если смешать его с бензином из баков грузовиков, то мы сможем вам залить полный бак.
— Сколько пройдет времени прежде, чем мы сможем взлететь? — спросил Штрассер.
— Минут пять-десять.
Риттер предложил сигарету молодому лейтенанту «Люфтваффе».
— Сожалею, что мы не можем взять вас и ваших людей с собой. Мы оставляем вас в тяжелой ситуации.
— В тот момент, когда вы взлетите, я намерен выйти отсюда и сдаться, — сказал Френкель. — Я не вижу смысла в каких бы то ни было иных действиях. На данной стадии.
— Возможно, вы правы, — признал Риттер. — На вашем месте, я бы держал тех ублюдков в столовой под замком, пока не придут русские. Это может помочь.
К ним подбежал сержант и отдал честь.
— «Сторч» готов к вылету, герр лейтенант.
В темноте за периметром послышался шум, запускаемого двигателя. Риттер обернулся и крикнул:
— Бергер, Эрик! Двигаем отсюда. Похоже, русские собираются сюда войти.
Он побежал к ангару, Штрассер бежал за ним. Когда они забрались в кабину самолета, прибежали Бергер и Гоффер. Бергер не стал даже пристегиваться. Он захлопнул дверь и сразу запустил двигатель, и самолет начал разбегаться по полосе, и в считанные секунды развернулся по ветру.
Самолеты почти догорели, пламя погасло. На поле теперь стало почти абсолютно темно.
— Если верите в молитвы, теперь самое время, — прокричал Бергер и, увеличив обороты двигателя, начал разбег.
Они понеслись в темноту, Риттер откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, совершенно не испытывая страха, поглощенный единственно любопытством: как это будет. «Вот сейчас? — спрашивал он себя. — Неужели это последний момент после всех этих лет?» И потом самолет оторвался от земли, когда Бергер взял рукоятку на себя, и они начали подъем в темноту.
Риттер повернулся и увидел, что Штрассер изучает дырку, проделанную пулей в его пальто.
— Спасибо, но я едва ли мог ожидать дожить до дня, когда вы встанете на защиту прав евреев.
— Мне было совершенно безразлично, что будет с этими девчонками, — сказал Штрассер. — Вы же являетесь важным участником этой операции, которая без вас может сорваться. Это единственная причина, по которой я пристрелил там эту славянскую гориллу.
— Похоже, мне просто повезло.
— Умоляю, Риттер, оставьте. Это пустое.
— Пустое?
— Именно. Воображаю, что русские изнасилуют этих девчонок с энтузиазмом, по крайней мере, равным энтузиазму Грушетского и его сброда, или вы считаете, что возможен другой поворот?
Они летели сквозь тяжелую облачность, так что рассвет наступал очень постепенно с 4.30 утра. Сначала это были только признаки света, не более того. Штрассер и Гоффер спали, а Бергер был бодр и весел, как всегда. Он тихонько насвистывал сквозь зубы.
— Вижу, вы это любите, — заметил Риттер. — Я имею в виду полеты.
— Больше, чем любую женщину. — Бергер ухмыльнулся. — Это о многом говорит. Я долго беспокоился, что буду делать, когда это кончится, я говорю о войне. Больше не будет полетов. Это не для побежденных.
— А теперь перестали беспокоиться.
Это было скорее утверждение, а не вопрос, и оно застало Бергера врасплох.
— Если подумать, полно мест, куда можно уехать, где всегда найдется работа для хорошего пилота. Например, Южная Америка. Рейхс… — Он запнулся и поспешно поправился. — Герр Штрассер уже организовал канал, который позволит некоторым из нас жить, чтобы однажды начать борьбу.