Гоффер принес Риттеру чашку кофе и кусок хлеба.
— Я не понимаю, майор. Этот самолет, который он ждет, кто в нем? Почему он нам не сказал?
— Вполне возможно, Эрик, что и сам фюрер. — Риттер улыбнулся. — После всего случившегося в эти пару дней, меня ничто не удивит.
Было ровно без пяти семь, когда Хайни Бергер, который курил, прислонившись к капоту машины, насторожился.
— Я слышу, подлетает самолет.
Риттер вышел через калитку наружу. Снег продолжал сыпаться. Хлопья падали ему на лицо, когда он смотрел вверх. Звук был еще отдаленным, но достаточно явным. Риттер вернулся в ангар.
— Он прав.
Штрассер открыл чемодан, взял в руку микрофон. Он покрутил ручки настройки и, к немалому удивлению остальных, сказал по-английски:
— Обмен Валгалла. Обмен Валгалла. Открытый текст. Вы меня слышите?
— Обмен Валгалла. Я Один. Можно садиться?
— Все спокойно. Конец связи.
Он спрятал микрофон и закрыл чемодан. Риттер сказал:
— Будет нам позволено узнать, что происходит?
— Потом, — сказал Штрассер нетерпеливо. — Сейчас давайте откроем ворота. Я хочу, чтобы он убрался под крышу сразу после приземления.
Риттер пожал плечами и кивнул Гофферу. И с помощью Бергера они открыли ворота. Звук самолета, неясно какого, стал теперь близким, и они все вышли из ангара и ждали.
И потом, вдруг, он появился из сероватой мути на северном конце посадочной полосы, двухмоторный, в камуфляжной раскраске, прекрасно знакомый, по меньшей мере, одному из них, Бергеру, который воскликнул:
— Боже праведный, это же американская «Дакота»!
— Похоже, — согласился Штрассер.
— Для вас невозможного не существует, — сказал Риттер.
— Дорогой мой Риттер, если бы мне было нужно, я мог бы получить «Летающую крепость» или «Ланкастер» Королевских ВВС.
«Дакота» приземлилась и покатилась вперед в клубах поднятого ею снега, и начала разворачиваться к ним в ответ на взмах руки Штрассера. Когда она подкатилась ближе, они увидели в кабине пилота, в зелено-коричневой камуфляжной форме с нашивками американских ВВС.
Самолет вкатился в ангар. На какой-то момент рокот двигателя стал непереносимо громким, и неожиданно оборвался.
— Хорошо. Закройте ворота, — приказал Штрассер.
Когда они выполнили приказание и обернулись, дверь кабины была поднята, и появился пилот. Лет тридцати, с темным мрачным лицом. На нем была пилотка с эмблемой СС, «мертвой головой», и летная куртка. Он снял куртку, и наблюдавшие за ним были потрясены.
Под ней оказалась прекрасно сшитая серая полевая форма. На левом рукаве под орлом красовались «звезды и полосы», а на манжете, на правом запястье готическим шрифтом вышито: Легион Джорджа Вашингтона. Награды включали Железный крест второго и первого класса. Он носил орденскую ленту «За зимнюю кампанию». Когда он заговорил по-немецки, это был правильный язык, но с совершенно явным американским акцентом.
— Итак, вам удалось, — сказал он Штрассеру. — Поразительно, но мне пора было привыкнуть вам верить.
— Рад вас видеть. — Штрассер обменялся с ним рукопожатием. — Джентльмены, позвольте представить хауптштурмфюрера Эрла Джексона. Это Хайни Бергер, кто вывез нас из Берлина на «Сторче».
— Капитан. — Бергер пожал ему руку. — Признаюсь, я просто глазам своим не поверил, когда увидел вас в небе.
— И штурмбаннфюрер Карл Риттер.
Джексон протянул ему руку, но Риттер сделал вид, что не заметил, и повернулся к Штрассеру.
— Теперь, мы поговорим, я так считаю.
— Дорогой мой Риттер… — начал Штрассер.
— Сейчас! — отрезал Риттер и направился к двери в смежный ангар.
— Ладно! В чем дело? — потребовал ответа Штрассер.
— Этот американец Джексон, кто он? Я хочу знать.
— Бросьте, Риттер. «Ваффен-СС» набирает рекрутов почти всех национальностей, когда это удается, вам это известно. Всех, будь то французы или турки. Есть даже британский контингент: «Бритишез Фрайкорпс». Должен признать, что в «Легионе Джорджа Вашингтона» американцев всего горстка. Бывшие военнопленные, не устоявшие перед перспективой иметь неограниченный доступ к спиртному и женщинам. Джексон — совсем другое дело, поверьте мне. Он летал на стороне финнов во время их первой войны с русскими, и остался служить в их ВВС. Оказался снова в деле, когда они присоединились к нам в этой войне с русскими. Когда в прошлом году финны запросили мира, он перевелся к нам.
— Как ни крути, а предатель всегда останется предателем.
— Такое мнение существует, но оно не всегда объективно, друг мой. Все, что я вижу, это прекрасный пилот, смелый и изобретательный человек с совершенно особенной биографией, которая делает его незаменимым для моего дела. Могу еще добавить, поскольку наиболее вероятно, что попадись он в руки своим соплеменникам, его повесят, ему ничего не остается, как служить мне. Это для него единственный шанс выжить. Вам есть что сказать?