Каннинг вспомнил, как умер ее муж.
— Это заставило тебя подумать об Этьене, о том, что с ним случилось?
Она посмотрела на него и стала еще бледней.
— Нет, это заставило меня подумать о себе, Гамильтон. Видишь, я совершенная физическая трусиха, даже мысль об этих дьяволах приводит…
Он приложил ей к губам палец и достал из кармана «Вальтер».
— Я принес тебе спасательное средство. Я полагаю, ты знаешь, как им пользоваться?
Она взяла у него пистолет двумя руками.
— Для меня самой, — сказала она. — Прежде, чем позволю им взять меня отсюда.
— Прекрати. — Каннинг нежно ее поцеловал. — Никто никуда тебя не заберет, поверь мне. Теперь пойдем вниз к остальным.
Риттер снял со стены оттиск и рассматривал его, когда вошел Штрассер.
— Полезная находка, — сообщил ему Риттер. — План крепости Арлберг.
— Это теперь не имеет значения, — ответил Штрассер. — Я сделал еще более интересное открытие. Гоффер, приведите сюда нашего друга Майера.
— Что же это за открытие? — удивился Риттер.
— Оказывается, некий доктор Поль Гайллар находится прямо здесь. Мальчишка Майера сегодня утром сломал ногу.
— Вы это знаете наверняка?
— О, да. Мой информант абсолютно надежен.
Риттер нахмурился.
— Вы работали с рацией. Куда вы радировали? В замок? Я, действительно, должен вас поздравить, рейхсляйтер. Прошу прощения, герр Штрассер. Ваши организаторские способности выше всяких ожиданий.
— Я стремлюсь к эффективности, понимаете, майор? Роковая ошибка, если хотите, всей моей жизни.
Дверь открылась, Гоффер ввел в комнату Майера. Штрассер повернулся к ним и улыбнулся.
— Итак, герр Майер, получается, что вы не были с нами абсолютно откровенны.
Несколькими мгновеньями позднее Поль Гайллар, склонившийся над мальчиком, все еще пребывавшим без сознания, услышал на лестнице шаги. Они уверенно приближались к двери. Он несколько мгновений колебался, затем вышел в гардеробную и спрятался в шкафу.
Последовал некоторый период тишины, или так ему только показалось, потом легкий скрип, и, совершенно неожиданно, дверцы шкафа открылись, и внутрь хлынул свет.
Перед шкафом стоял Риттер. Он даже не доставал свой пистолет, а просто улыбнулся и сказал:
— Насколько я понимаю, доктор Гайллар? Ваш пациент, видимо, приходит в себя.
Гайллар помешкал немного, потом прошел мимо Риттера в спальню, где обнаружил Штрассера и Майера около постели мальчика, который стонал в бреду.
Майер повернулся, умоляюще глядя на Риттера, он был озабочен только состоянием своего сына.
— Когда вы прибыли в первый раз, штурмбаннфюрер, мы с доктором не знали, что и думать. Нам нужно было позаботиться о мальчике.
— Да, я вижу, — сказал Риттер. — Он очень плох?
— Не хорош, — сказал Гайллар. — Сложный перелом ноги, высокая температура. Его нужно постоянно наблюдать, поэтому я и остался. Но я не могу работать, когда здесь такая толпа. Вам придется уйти. — Риттер взглянул на Штрассера, тот слегка кивнул. Гайллар, не глядя на них, потрогал у мальчика лоб. — Похоже, вы не смогли попасть в замок.
— Мы попадем, доктор, мы попадем, — сказал Риттер. — Я вынужден выставить караул, естественно, но мы вас оставляем здесь, пока.
Он кивнул Майеру, и тот вышел. Гайллар сказал:
— Придется примириться, если нельзя иначе. — Он посмотрел вверх и впервые увидел Штрассера. У него от удивления раскрылся рот. — Боже мой, я же вас знаю.
— Не думаю, — возразил Штрассер. — Моя фамилия Штрассер. Я из департамента администрации по делам военнопленных в Берлине, что может подтвердить майор.
Гайлар повернулся к Риттеру. Риттер улыбнулся.
— Мы оставляем вас вашему пациенту, доктор. — Он подтолкнул Штрассера к выходу и закрыл за собой дверь.
— Борман, прошептал Гайллар. — Когда нас познакомили? В 1935 году в Мюнхене. Рейхсляйтер Мартин Борман. Могу дать голову на отсечение. Это он.
В этот момент в Берлине в бункере Мартин Борман и генерал Вильгельм Бургдорф, военный адъютант Гитлера, ждали в центральной галерее у входа в личные апартаменты Гитлера. Как человеку, доставившему яд, которым обязали отравиться самого фельдмаршала Роммеля, казалось, такая ситуация должна бы быть привычной для Бургдорфа, но он выглядел охваченным ужасом и очень сильно потел.
В 3.30 раздался выстрел. Мартин Борман поспешил в апартаменты фюрера. За ним вошел камердинер фюрера Гайнц Линге и его эсэсовский адъютант полковник Отто Гюнше. В помещении сильно пахло цианидом, посредством которого ушла из жизни Ева Гитлер. Фюрер неуклюже растянулся рядом с ней, у него не было лица.