— Мы скучали без вас за ужином.
— Простите, я не мог задержаться.
Штрассер повернулся к Каннингу.
— Теперь понятны некоторые вещи, которые казались необъяснимыми. Я начал было думать, что вы чародей. Приятно убедиться, что вы просто человек, как все остальные.
— Хорошо, — сказал Каннинг. — С меня на сегодня уже довольно. Вы хотели поговорить с дамами, они здесь, так что прошу.
— Представить не могу, что вы можете мне сказать нечто для меня интересное, мосье, — сказала мадам Шевалье. — К счастью, я могу с пользой провести это время.
Она села за фортепьяно и начала играть ноктюрн Дебюсси. Штрассер, ни в малейшей степени не чувствуя неудобства, сказал:
— Я предложил вам, дамы, свободу, гарантировал ее при условии, что генерал и полковник Бирр спокойно и без суеты уйдут с нами.
Мадам Шевалье игнорировала его, а Клер подошла к цветам и приблизила к ним лицо.
— Мне следовало догадаться, — сказал Штрассер. — Они больше других цветов требуют нежного ухода, бесконечного терпения, чтобы их вырастить. Это ваша работа, мадам?
— Да, — ответила Клер. — Так что вы видите сами, я очень занята и не могу уйти в настоящий момент.
Вмешался Каннинг.
— Вы слышали, что сказали дамы.
Штрассер выбрал одну розу, сломал стебель и воткнул цветок в петлицу.
— Только ради этого стоило приходить. Вы любите зимние розы, генерал?
— Я люблю, что бы то ни было, если оно возделано руками мадам де Бевилль.
— Хорошо, — сказал Штрассер. — Я вспомню об этом на ваших похоронах. Лилии нагоняют скуку. Одна алая зимняя роза будет очень хорошо смотреться. А теперь, я думаю, я хочу пожелать вам доброй ночи. Очевидно, что больше мне здесь делать нечего.
Он направился к двери. Гувер взглянул на Каннинга, тот кивнул. Сержант пошел впереди Штрассера.
Повисло тяжелое молчание. Мадам Шевалье прекратила играть.
— Должно быть, я старею. Неожиданно мне стало холодно. Очень, очень холодно.
Штрассер прошел через калитку в воротах, за ним вышел Гоффер. Когда Риттер двинулся к выходу, Говард сказал:
— Я с вами встречусь.
— Когда? — удивился Риттер. — На рассвете под вязами? Шесть шагов в стороны, разворот, выстрел? Вы слишком серьезно все воспринимаете, капитан.
Он последовал за остальными. Когда он ступили на берег, мост у них за спиной начал подниматься.
— Вы довольны? — спросил тихо Риттер Штрассера.
— Да, вполне. Джексон теперь внедрен полностью. Остальное зависит от него.
Он стал весело насвистывать.
Было заполночь, в Берлине в своем офисе в бункере Борман продолжал напряженно работать, скрипело по бумаге перо, приглушенно доносился издалека грохот русской артиллерии. Раздался легкий стук в дверь, и она открылась. Вошел Геббельс. Он был бледен, выглядел измученным, кожа плотно обтянула череп. Ходячий мертвец.
Борман положил перо.
— Как идут дела?
Геббельс протянул ему телекс.
— Эту телеграмму я только что отправил в Плен.
Главному адмиралу Денитцу (лично и секретно)
Доставить с нарочным
Фюрер умер вчера в 15.30. В своей последней воле от 29 апреля он назначил Вас президентом Рейха, Геббельса — рейхсканцлером, Бормана — партийным министром…
Там было еще, но Борман не стал читать.
— Бумаги, Йозеф. Всего лишь множество бумаг.
— Возможно, — согласился Геббельс. — Но мы обязаны соблюдать формальности даже на этой стадии.
— Зачем?
— Ради будущих поколений, если больше не для чего. Ради тех, кто придет после нас.
— Здесь, в Германии, после нас никто не придет долгие, долгие годы. В настоящее время наша судьба ждет нас где-то в другом месте.
— Тебя, возможно, но не меня, — сказал Геббельс ровным безразличным голосом.
— Понимаю, — сказал Борман. — Ты намерен последовать примеру фюрера?
— Не стыдно покончить с жизнью, которая не имеет для меня больше ценности, если я не могу следовать его идее. Не собираюсь остаток жизни кружить по миру подобно некому вечному скитальцу. Подготовка уже ведется. Детям дадут капсулы с цианидом.
— Всем шестерым? — Борман улыбнулся. — Основательно и надежно до самого конца. А вы с Мартой?
— Я уже обговорил детали с СС ординарцем. Он нас застрелит, когда наступит нужный момент.
Борман пожал плечами.
— Тогда я могу лишь пожелать тебе больше удачи там, чем у тебя было здесь.
— А ты? — спросил Геббельс.
— О! Попытаю удачи во внешнем мире, я думаю. Сегодня днем мы еще будем здесь в безопасности. Я попытаюсь уйти отсюда сегодня ночью вместе с Штампфеггером, Аксманном и еще с одним или двумя. Мы намерены воспользоваться тоннелем метро. По нему доберемся до станции на Фридрихштрассе, полагаю, без затруднений. Монке с боевой группой из трех тысяч пока держится там. СС, моряки, ополченцы, ребята из «Гитлерюгенда».