Когда она вышла на улицу, сыпался легкий снег, двор был темным, к этому моменту уже никто не работал около «Большой Берты». Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, спустилась по лестнице и пошла через двор к воротам.
Со стены слышался гул приглушенных голосов, это переговаривались дозорные. В самом тоннеле царило безмолвие. Она замешкалась у двери, за которой находилось поворотное устройство, затем осторожно нажала на дверную ручку. Дверь отворилась с легким скрипом. Внутри было темно. Испытывая огромное облегчение, Клер вошла внутрь. Пошарив рукой, она нашла выключатель и зажгла свет.
Каннинг стоял у стены вместе с Гессером, Бирром, Говардом и Файнбаумом. Клер замерла, побледнев, и неожиданно показалась им маленькой девочкой, нарядившейся в нелепую шинель и каску, из которых ее было едва видно, ради смертельно опасной игры, которая не удалась.
— Как вы узнали? — спросила она безразличным голосом.
— Ладно, я вам скажу, мисс, поскольку винить в этом нужно меня. — Файнбаум повесил на плечо М1 и подошел к ней, проверил у нее карманы, сразу нашел взрывчатку и детонаторы. — Видите ли, генерал очень недоверчиво отнесся к старику Баннерману и приставил меня за ним присматривать. Я сидел в коридоре, куда выходит дверь его комнаты, когда он оттуда вышел, и, простой факт, который не сразу стал известным, заглянул к вам, мисс. Остальное, как говорят в кино, вам известно. У меня не было шанса сразу рассказать об этом генералу, поскольку события приняли неожиданный оборот.
— Достаточно, Файнбаум, — сказал Каннинг.
— Как прикажете, сэр.
Файнбаум отошел от нее. Клер осталась беззащитно стоять. Каннинг смотрел на нее горящими глазами, с выражением боли на лице.
Гессер сказал, странно тихим голосом:
— Так Штрассер это Борман?
— Я не знаю. Я никогда его не встречала. Помните гестаповскую проверку в замке два месяца назад, когда с каждым из нас беседовали отдельно. Тогда я и получила инструкции от полковника СС Раттенгубера. Он сказал, что действует по поручению Бормана. В моей комнате был спрятан передатчик. Мне было дано расписание, когда я должна ждать сообщений.
— Детали нашего передатчика? — спросил Гессер. — Это ваших рук дело?
— Да.
— Ради Бога, ну почему? — резко спросил Каннинг.
— Да очень просто. Помнишь моего мужа, Этьена? — сказала она.
— Конечно. Убит при попытке к бегству из штаба СД в Париже.
— И я так думала, — сказала Клер. — Пока Раттенгубер не доказал мне, что это не так. Этьен жив, Гамильтон. Он выжил. Он заключенный в концентрационном лагере «Маутхаузен».
— Понятно, — сказал Бирр. — И ценой за его дальнейшее существование было ваше содействие.
— Это не оправдание, — крикнул Каннинг. — Ты меня слышишь? Не оправдание для того, что ты сделала.
Его гнев, душевное страдание было личным, и это было понятно каждому из присутствующих. Он поднял руку с «Маузером».
— Что ж, убей меня, Гамильтон, если ты должен это сделать, — сказала она тем же безразличным голосом. — Это не имеет значения. Больше ничто не имеет значения. Этьену все равно теперь не жить.
Файнбаум оказался тем, кто первым начал действовать. Он встал впереди Клер, обратив лицо к Каннингу, его М1 по-прежнему висел на плече.
— Генерал, я вас уважаю, я вас чертовски уважаю, но так дело не пойдет, сэр. Я просто не могу позволить вам это сделать.
Каннинг дико на него взглянул, «Вальтер» задрожал у него в руке, потом в нем словно что-то умерло, померкло. Он опустил пистолет.
— Капитан Говард.
— Сэр.
— Опустите мост, откройте ворота.
— Простите, сэр?
— Вы меня слышали. — Голос Каннинга звучал ровно. — Я не хочу, чтобы она была здесь. Пусть уходит. Она нам больше не может повредить.
Он стремительно прошел мимо Клер и вышел из комнаты.
Сорса с наблюдательного поста, устроенного финнами на дереве над первым поворотом дороги, заметил, что мост начал опускаться. Риттер только что прибыл из деревни и еще не вышел из машины, остановившейся внизу на дороге.
Сорса позвал его тихонько:
— Что-то происходит там у ворот. Они опускают мост.
Риттер залез по склону наверх, встал рядом с Сорсой. В это время открылась калитка в воротах и в пятно света вступила Клер де Бевилль. Она пошла по мосту без малейших колебаний. В тот момент, когда она ступила на другой берег, позади нее мост начал подниматься. Она продолжала идти.