Лен взглянула на Корна.
— Жаль, что он оказался здесь. Два года назад начинал у нас на видео. Толковый парень, но, похоже, кончит в доме счастья.
— Где?
— Нет, конечно, не обязательно. Он еще достаточно молод.
— А вот и я. Не соскучились? Вы-то, небось, хотели взглянуть друг другу в глазыньки синие, поворковать за столиком, а тут, поди ж ты, не повезло! Воистину, тесен мир для влюбленных. Их надо бы лет на сто-двести отправлять вдвоем на круговую орбиту.
— Много болтаешь, Ват, — сказала Лен. — Что будем есть, Стеф? Бифштексы? Принесешь?
— Лучше принеси ты.
Лен быстро взглянула на него.
— Ну, что ж. Давай знар.
Он снял с пальца кольцо. Как только Лен отошла. Ват перегнулся к нему через столик.
— Что, парень, может, хочешь мне что-нибудь сказать?
— Нет, — Корн наблюдал за Лен, которая касалась знарами апровизатора.
— Передумал, парень?
— Почему?
— Отправил ее, я и решил — хочешь поговорить по-мужски. Я здесь ее жду.
Корн понял и взглянул на Вата.
— Успокойся.
— Угрожаешь, красавец? А я не боюсь. Я знаю Лен. Она всегда выбирает себе этаких мучеников, о которых можно заботиться. Таких, как ты, как я. Учти. Ты — мученик.
Корн повернулся и взглянул на Лен.
— Ждешь, чтобы выручила? — Ват усмехнулся. — На, выпей, это помогает, — он подсунул Корну стакан. — Ощутишь себя мужчиной, парень.
— Убери, — сказал Корн, чувствуя, что Ват начинает действовать ему на нервы.
— Не желаешь? — Ват встал и подошел к нему. — Пей!
Корн отвернулся, и Ват пролил жидкость ему на костюм.
— Сядь! — сказал Корн и положил руку Вату на плечо, чтобы усадить его на стул. Послышался звон стекла, и Ват ударил его под дых. Корн этого не ожидал, и выпустил Вата. В тот же момент Ват нанес ему удар снизу в челюсть.
Корн ответил, не думая, и почувствовал острую боль в руке. Ват, опрокинув столик, отлетел на два, может, на три метра. Когда он с трудом поднялся, Корн увидел, что Ват испуган.
— Я не знал, парень, что ты профессионал, — пробормотал Ват.
— Что здесь происходит? — к ним приближался мужчина в белом сверкающем костюме.
Корн увидел Лен с подносом в руках.
— Вон тот ударил первым, — пожилой мужчина указал на Вата.
— Пойдешь в контроль, — сказал мужчина в белом. Ват побледнел.
— Только не в контроль, прошу вас!
— Это случай для контроля, — настаивал мужчина.
— Но я не хотел. Лен, прошу, сделай что-нибудь.
Мужчина взглянул на Лен, движением головы показывая на Вата.
— Ты его знаешь?
— Да. Он из видео.
— Но контроль необходим, — сказал мужчина.
— Я же ничего не сделал. Стеф, у тебя ведь нет ко мне претензий? Это была случайность.
— Ничего себе случайность, — сказал мужчина с ребенком. — Из-за таких спокойно не пообедаешь.
— Стеф, скажи, что это не имеет значения, — продолжал канючить Ват.
Мужчина в белом взглянул на Корна.
— Для меня это не имеет значения, — сказал Корн. Мужчина повернулся к Лен.
— Он еще очень молод, — сказала Лен. — Обычно это спокойный парень.
— Ваше дело, — мужчина пожал плечами. — А ты выматывайся отсюда! — бросил он Вату. — И постарайся больше здесь не появляться.
— Да, конечно, я пойду… — Ват направился к двери.
Девочка перестала плакать.
— Ишь, распустились, — ворчал мужчина с ребенком. — Времени свободного много.
— Садись, Стеф, — позвала Лен. — Обед стынет. Спасибо, Клео.
Мужчина в белом костюме улыбнулся.
— Ну, у тебя ударчик, — сказал он. — Думаю, он свое получил.
У Корна болела рука. Он сел напротив Лен, и та пододвинула ему тарелку.
— Ты не сказал, что сидишь на диете. Я принесла кашу-размазню.
— Я на диете?
— На твой знар бифштекс не дали. Могу уступить кусочек своего. Хочешь?
— Ты не наешься.
— Возьму побольше десерта. И проверь, что там с твоей диетой. Ты не знал?
— Нет.
Корн съел кусочек бифштекса, потом, поморщившись, принялся за кашу. Голод давал о себе знать.
— Видно, Опекун считает, что ты болен.
— Я? Ошибка.
— Нет, я проверила.
— И, думаешь, это надолго?
— Зайди в контрольный пункт здоровья, может, пора сменить запись.
— Зайду. Иначе всю жизнь придется сидеть на размазне! Знаешь, я возьму твой знар и получу приличный бифштекс.
— Не шути, Стеф. Так даже шутить нельзя.
По ее тону было видно, что она сказала это совершенно серьезно.
— Однако твой друг Ват как-то изловчился.
— Он глуп и легкомыслен. Да ты и сам видел, как он при этом трусил.
— Какое уж тут удовольствие отвечать за избиение спокойного человека.
— Ему это не впервой. А боялся он, что контроль обнаружит второй знар. Если б не это, я бы ему не простила. Ему не помешало бы несколько часов поработать в городе с уборочными автоматами на стрижке газонов. Впрочем, Ват утверждает, что любит такие занятия. Свежий воздух и физическая нагрузка. А то, что на него водят смотреть школьные экскурсии, ему безразлично.
— А второй знар — дело серьезное?
— Не прикидывайся, Стеф. Я пошла за десертом. Тебе что-нибудь принести?
Он кивнул и проводил ее взглядом. У нее была ладная фигурка. "В ее движениях есть что-то юношеское, как у Кары", — отметил он, а потом решил думать о чем-нибудь другом. К тому же болела рука.
— Тебе компот, — сказала Лен. Себе она взяла большую вазочку с мороженым.
— Тоже знар?
— Да. Мороженое тебе может повредить.
— И кто это только придумал?
— Не знаю, кто прописал тебе такое меню, но Опекун подает точно в соответствии с записью.
— Опекун? Я как раз его ищу.
— Серьезно? Если не шутишь, я отвезу тебя в Лебок на подстанцию.
Корн допил компот и отставил стакан. Мир явно изменился сильнее, чем он предполагал.
— О чем задумался? — спросила Лен.
— О мире вообще, — ответил Корн, не погрешив против истины, и только потом сообразил, что Лен не любит таких ответов, а она была отличной девушкой и, собственно, не было причин отвечать ей так.
— Поедем?
— Да. Обед несколько разочаровал меня. Раньше я едал и повкуснее.
— Раньше ты не был на диете, — улыбнулась она.
— Это уж точно.
— Ты помнишь те времена? Притворяешься… Почему ты все время пытаешься быть каким-то особенным?
— Я? И вовсе не пытаюсь. Знаешь, Лен, подозреваю, что я действительно особенный.
Они вышли из зала и сели в автомобиль. Садясь, Корн оперся рукой о дверцу и снова почувствовал боль.
— Похоже, я повредил руку, мило беседуя с твоим парнем.
— Только не моим, Стеф, не моим. Мне до него нет дела. Возможно, ему что-то почудилось, только-то и всего.
— Ясно, что тебе до него нет дела, но руку я себе разбил, и теперь она, кажется, начинает опухать.
— Покажи.
Она взяла его руку и легонько сжала.
— Перестань, больно.
Она внимательно смотрела на его ладонь.
— У тебя два больших шрама. Что случилось?
— Авария.
— Давно?
— О, да.
— А рука у тебя действительно опухает. В Лебоке заедем в пункт контроля здоровья. Надо показаться врачу.
— Может, пройдет само.
— Это по пути.
Она вывела машину на середину шоссе. Дорога бежала сквозь холмы в обрамлении каменных обочин. Потом выехали в степь. Лен молчала, но он видел, как время от времени она посматривает на него.
— Кажется, мы снизили скорость, — заметил он.
— Да. Здесь заповедник молочных коров. Автомат сбросил скорость. У дороги есть какое-то охранение, но коров целые стада и они, несмотря на защиту, иногда забредают на шоссе.
— Их так много?
— Неконтролируемый генетический резерв. Размножаются отлично. В засуху страторы сбрасывают им дополнительное сено, а водоснабжение работает с двойной нагрузкой.
Корн осмотрелся вокруг, но коров не увидел. Степь была зеленой, как всегда весной. Потом по широкой дуге они обогнули поселок с красными домиками и башенками антенн над ними, миновали высокий виадук над речной долиной и въехали в буш. Автомобиль набрал скорость. У следующего поселка Лен свернула на узкую боковую дорогу. Автоматика здесь, видимо, не действовала, желтый огонек погас, и Лен управляла машиной сама. Они въехали в поселок и остановились у многоэтажного дома.
— Я подожду тебя. Это быстро, — сказала Лен.
— Не знаю, стоит ли идти.
— Но у тебя же болит рука.
— Пройдет.
Лен внимательно посмотрела на него.