Выбрать главу

Я не мог вспомнить, как звучало «сообщение» пантомата, но в нем должно было быть что-то очень внушительное. Мои милые земляки несколько дней ходили, задрав головы кверху. Что-то вроде гигиены психики. Страх. Именно сейчас, когда они наконец-то осуществили извечную мечту о бессмертии.

— Ну же, иди, — услышал я голос Каллена.

Я вернулся. Толпа заколыхалась. Послышались отдельные выкрики. На площадке диспетчерской башни зашевелились объективы голокамер. Неожиданно в небо врезался узкий клинок света. Мгновение стоял неподвижно, потом в быстром танце начал выписывать зигзаги. И вот над горизонтом загорелась гигантская надпись. Имя, а под ним: ПИЛОТ ВЕЧНОСТИ. И пониже — буквами помельче: ПРИВЕТСТВУЕМ ТЕБЯ.

Хоть садись и плачь. Или наполняйся гордостью, как зонтик Эйнштейна. Впрочем, гордость свертывается в человеке, как кислое молоко, когда он остается один. Что же касается слез…

Я чуть не съехал по последним ступенькам. Это был бы недурной номер для репортеров. В стиле "свой парень". В последний момент мне удалось удержаться. Ближние ряды расступились, пропуская какой-то чудной, оклеенный цветными плакатами экипаж. Сюрприз для меня. Следующие двадцать минут я ехал между кричащими, машущими руками людьми, останавливался, что-то говорил, улыбался, в свою очередь махал им. Они получили все, чего хотели. Когда они затихали, я выжимал из себя несколько слов, сопровождаемых одобрительным мурлыканьем стоявшего за спиной Каллена. В цирке это называется "делать комплименты". Самый знаменитый торреро не мог бы упрекнуть меня в забвении канонов игры в популярность.

Умильно улыбаясь, делая ручкой, я старался ни на мгновение, ни на долю секунды не задерживать взгляд на каком-нибудь одном, вырванном из толпы лице. Смотрел только вперед, только на всех. И не видел никого. Я старался не думать о тех нескольких, кто, несомненно, стоял позади толпы и улыбался мне.

Вечером из кабинета в здании Центра я связался с отцом. Его лицо появилось на экране, будто портрет в рамке красного дерева. Вернее, барельеф. Мы долго смотрели друг на друга, прежде чем мне удалось заговорить. Все, что я хотел сказать, улетучилось без следа.

— Это я. Первый, — бухнул я наконец.

Он на мгновение прикрыл глаза. А когда снова открыл их, его взгляд не изменился. Утомление, и ничего больше. Но это не могло быть правдой. Я слишком хорошо знал его.

— Теперь нас у тебя двое, — напомнил я, словно это действительно было нужно.

В его глазах мелькнула искорка. Впрочем, я мог и ошибиться.

— Хотелось бы знать, — начал я… — где ОН… то есть, где Я сейчас?

— А где находишься ТЫ? — не сразу ответил отец, если это можно было считать ответом.

Я заставил себя улыбнуться.

— В Комплексе. Пока что во Втором. А он?

— Не зайдешь?

— Ты уверен, что это так уж необходимо?

Он насупил брови. Нет, он не задумался — он был взбешен. Впервые я видел его таким.

— Я не знаю точного адреса, — холодно бросил он. — Тебе скажут в Сингапуре. Металлургический центр.

Значит, все-таки руда. Я мог себя поздравить. Хотя, что еще мне оставалось после всего случившегося? Что мог сделать я, если б этого не произошло.

— Может, забегу, — медленно сказал я. — Но не сейчас. Мне надо кое-что сделать. И не обижайся. Иначе я не могу…

Отец внимательно посмотрел на меня. Его лицо понемногу оттаивало. Наконец он покрутил головой, словно ему мешал воротничок, и глубоко вздохнул.

— Ты так считаешь? — это не было вопросом. Он разговаривал с собой. — Хорошо. Сделай, что надо, и возвращайся. Мы будем тебя ждать. И вот еще что… — добавил он, опуская глаза, — будь осторожен…

У меня перехватило дыхание. Охотнее всего я заткнул бы уши пальцами. Но во мне теплилась робкая надежда, что он не произнесет тех нескольких слов, которые могли решить все и привести к тому, что одиночество, на которое я его обрекал, не будет делом моих рук.

А ведь он наверняка хотел что-то сказать. Он чувствовал, что это не конец. Если я знал его хорошо, то он знал меня лучше.

И все-таки он промолчал. Снова кивнул головой, пошевелил губами, словно пытался заставить их улыбнуться, потом, не произнеся больше ни слова, выключил связь.

9 Бескрайний порыжевший осенний луг. Абсолютно плоский. Воздух словно заполнен цветочной пыльцой, но это не пыльца, это солнечные лучи преломляются в просвечивающих пятнах воды, мутной от разлагающихся остатков растений. Тягостная картина. Сотни тысяч гектаров поверхности морей и океанов покрыты плантациями металлургических концентраторов. Химическая промышленность тоже не дремлет. Если так пойдет и дальше, не останется ни одного архипелага, где можно будет развернуть паруса.