А Левка? Гениальный стратег, не нашел ничего лучше, как убежать в Одессу. Сколько он в Одессе будет прятаться? Красивый избалованный ребенок.
— Ты меня слушаешь? — Петр толкнул Зверева, взволнованно посмотрел в лицо. — Ты понимаешь, Николай, какое это дело? Действенный противораковый препарат, спасенные люди, приоритет советской медицины. — Видя, что Зверев не слушает, Петр спросил: — Ты зачем Одессу заказал?
Зверев ответил вопросом на вопрос:
— Почему Левка полетел в Одессу?
Петр недоуменно хмыкнул, запустил пальцы в густую шевелюру.
— Ты же знаешь, — промямлил он. — Левка алименты платит. Работать надо.
— А может, от КГБ прячется?
Петр воинственно выдвинул подбородок.
— Все ерунда, никто ничего не боится.
— И ты? — Зверев хотел посмотреть на друга участливо, но помимо воли в его глазах светилась злая насмешка.
— И я.
— Серьезно? — От злости Зверев почти потерял голос, стал хрипеть. — Так вот, ты вспомни, где был в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое февраля в Монте-Карло. Очень скоро тебе придется отвечать на этот вопрос.
Прерывисто затрещал телефон. Междугородняя. Зверев резко снял трубку.
— Заказывали Одессу? Новиков у телефона, говорите, — быстро пробормотала телефонистка. В трубке пискнуло, затем раздался хорошо поставленный голос:
— Слушает Новиков. Кто это?
— Извините за беспокойство, это действительно заслуженный артист республики Лев Новиков? — спросил ласково Зверев.
— Да, кто это?
— Вы не согласились бы сыграть роль дурака без грима?
— Сейчас повешу трубку.
— Но, но! Левушка, Зверев беспокоит.
— Николай? Ты в своем развитии остался на уровне восьмого класса.
— Правильно, детка, и опередил тебя на целый год. Ты почему улетел? Разговор за твой счет, не трать время, сказки я слушал позавчера.
— Честно? — Лев изобразил замешательство. — Только не говори в театре. Обещаешь?
— Если не будешь врать.
— У меня здесь роскошная девочка.
— Похоже, но врешь. Одну минуту говорим серьезно. — Зверев сел прямо, собрался, будто ему предстоял не разговор, а тяжелый физический труд. — Я знаю, почему ты смотался, не будем повторяться. Лев, срочно возвращайся. С данной организацией не принято играть в кошки-мышки. Ты же не Петр, в конце концов это он спрячется под подушку и спокоен.
Петр делал вид, что разговор его совершенно не интересует. Он повернулся к Звереву спиной.
Лев долго молчал, Зверев тоже молчал. Новиков не выдержал и осторожно спросил:
— Думаешь? Меня вызывают?
— Тебе не надо прятаться, Лева, — убежденно сказал Зверев. — Ты же ни в чем серьезном не виноват?
— А не в серьезном? — начал торговаться Новиков, но спохватился. — Я вообще ни в чем не виноват! Я знаю, раз не вызывают, не предъявляют обвинения…
— А есть что предъявить? — быстро спросил Зверев.
— Отстань! С чего ты взял? Я прилечу… я вылетаю. Когда ближайший рейс?
— Хочешь, я узнаю и перезвоню тебе?
— Хорошо, хорошо, Зверев. Если бы у меня была хотя бы половина твоей силы…
— Ты бы работал трактором, — закончил за друга Зверев. — Как прилетишь, позвони. Привет.
Зверев положил трубку. Пристально посмотрел на Петра и сказал:
— Так вот, обязательно вспомни, где ты был в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое февраля.
Петр был ироничен и насмешлив, только в усталых глазах, почему-то глаза у него всегда усталые, пряталась тревога. Он внимательно слушал весь разговор по телефону и понял, что происходит что-то серьезное.
— Видишь ли, Николай, я был оригинален в ту ночь. — Петр говорил очень медленно. — Я спал… Просто спал в своем номере…
— Как ты считаешь, почему контрразведка заинтересовалась нами? — Зверев решил начать с другого конца.
— Профилактика, не понравилась наша поездка в Монте-Карло.
— Думаешь, им совсем делать нечего? — Зверев сам удивлялся собственному терпению, но друга необходимо выпотрошить до конца, иначе это сделает Сергеев, и тогда у Петра, по вине Зверева, будет уйма неприятностей.
Петр, подняв красивую бровь, надменно спросил:
— Что же еще? У тебя есть другие варианты?
Поднятая бровь и тон вывели Зверева из равновесия. Он решил бить наотмашь.
— Есть. Контрразведка подозревает, что ты был в Монте-Карло завербован.
— Как? — Петр хотел встать, но лишь дернулся на стуле, втянул голову в плечи, но тут же выпрямился и гордо выставил подбородок. — Ты что?
— Ты у меня спрашиваешь? Где ты был в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое?