а он был больше неинтересен. Ненадо даже не смотрел на него, а вытащив из сейфа пачку розовых бумажек, точно таких же, какие Сергей впервые увидел на винзаводе, стал пересчитывать их. - Василь Михалыч, - робко подал он голос, - продайте мне их. Христа ради. - Что? - Ненадо удивленно посмотрел на Сергея, словно впервые увидел его. - Как это продать? Это же подсудное дело. Ты что! Меня, да и тебя за такие махинации знаешь, куда могут отправить... - Догадываюсь... Но что мне делать, что? - голос Сергея достиг дискантных высот. - Скажите, что у вас ценного купить можно. Дайте ответ. Не за купоны, не за карбованцы, а за полновесные, - для пущей убедительности он потряс саквояжем, - рубли. - Ну, не такие уж они и полновесные, - возразил директор рынка. - Хотя... Желающие найдутся. А как ты смотришь, - помолчав, сказал он, - если мы вас картошкой затарим? - Какой картошкой? - не понял Сергей. - Молодой! У вас, такая, поди, еще через месяц-другой только появится. - Директор рынка даже оживился. - Ты любишь картошку? - глядя в упор на Сергея, спросил он. - Люблю, - растерянно ответил тот. - Правда, черешню я люблю больше... - Ну, про черешню, ты, брат, забудь. А вот с картошкой я тебе помочь могу. - И Ненадо тут же стал кому-то звонить. - Вобщем, так, - повесив телефонную трубку, обратился он к Сергею, - сегодня ты иди, проспись. Заработались вы, я гляжу, с Гришей. Да саквояж свой ценный где-нибудь по дороге не оставь, а завтра... Нет, послезавтра, - посмотрев в настольный календарь, поправился Василь Михалыч, - мы с тобой поедем в одно венгерское село. Тут, недалеко. Там такая картошка созрела. Пальчики оближешь. - Да! - окликнул он в дверях Сергея, - ты там своего водилу предупреди, чтоб машина готова была. А то я смотрю, он у тебя тут обжился, уезжать не захочет... Похоже, Николай и впрямь за эти несколько дней, пустил, если не корни, то достаточно цепкие побеги в благодатную Закарпатскую почву. Из-под машины, которую он остался сторожить, долетали аппетитно щекочущие нос запахи жарящегося шашлыка. Густой дым выползал из-под тяжёлого брюха рефрижератора, и нежно обдувал его запылённые бока. - Николай! - позвал Сергей. Тут же из-под машины выползло красное, обрюзгшее и густо заросшее грубой щетиной испуганное лицо. Сергей даже сразу и не узнал в нём своего шофёра. Эка как его тут разнесло. А за ним, щурясь и доверчиво улыбаясь, смотрела на Сергея еще одна такая же обрюзгшая, только без бороды, малопривлекательная мордаха. - Это моя Надя, - сказал Николай и крепко прижал к колючей щеке свою новую подружку, которая ну никак не смахивала на тех пышнотелых красоток, которыми обильно была обклеена кабина рефрижератора. Однако это нисколько не смутило Николая. Похоже, он был счастлив. Свиданка состоялась. - Послезавтра едем. Приведи себя в порядок, - сказал Сергей. ид шофёра на него подействовал отрезвляюще. Он не на шутку перепугался, глядя, как на глазах тот деградирует и спивается. - И машину не спали, на чём обратно поедем... 12. Наступило утро, бесцеремонно пробравшись сквозь плотные шторы, оно ослепило Сергея южным безжалостным солнцем. Спать не хотелось. ставать тоже. Самое время для душевных терзаний и творческих мук. Вот когда можно, подобно Васисуалию Лоханкину, спокойно и взвешенно порассуждать о высоком предназначении русской интеллигенции в эти непростые переломные для страны годы... Ну как так получилось, что он, бывший научный сотрудник, моряк, а ныне член союза журналистов и вообще творческая личность, ценитель Моцарта и Пинк Флойд, так низко пал, что поддался на дурацкие уговоры своих сомнительных друзей и поехал неведомо куда неведомо за чем... И теперь ломает голову как отсюда привезти неведомо что и еще заработать на этом неведомо сколько. прочем, он тут же нашёл оправдание своему беспринципному поступку: не я один такой. Вон, сколько врачей, учителей и прочей бюджетной интеллигенции бороздят просторы ближнего зарубежья в надежде прокормить себя и своих близких. Ну, разве не ужасно, когда из-под полы бесформенно топорщащейся юбки бывшего учителя словесности, так возвышенно рассказывавшей на уроках литературы о Наташе Ростовой, как идеале искреннего чувства, бдительный польский таможенник извлекает несчетное количество литровых флаконов со спиртом «Рояль». Да ещё, откровенно потешаясь над «летящей» походкой спалившегося педагога, пытающегося ложной хромотой пресечь предательский звон контрабандных бутылок, любезно «мовит»: - А поворотись-ка ты пани. Что там ещё, в недрах своих многоярусных юбок сховала. И та вертится. надежде на его доброту и снисхождение. Что он, не человек, не понимает... Всем жить хочется. И Наташа Ростова здесь ни при чём! - от именно! - сказал Сергей и резко вскочил с жёсткой раскладушки, которая тут же и сложилась. - Долой эти интеллигентские штучки. Нас ждут великие дела! - Михай, - позвал он своего скромного компаньона. - А не пойти ли нам в Паланок? - Куда? - не понял спросонья Михай. - В замок, Паланок. Мне про него еще в армии ефрейтор Блажевский все уши прожужжал. Говорил, такого замка нигде больше нет. Сам-то он, правда, кроме Мукачево да Калининграда нигде не бывал. Но не верить ему нельзя. Михай только недоуменно повел плечами. - Замок, как замок. Ну, пошли, ежели жары не боишься. До остроконечных башен крепости, взгромоздившихся на самой макушке единственной в городе горки, было, как казалось, рукой подать. Но так только казалось. Они шли уже почти час, а гора и не думала приближаться. Замок манил их и дразнил одновременно. Так что, когда Сергей с Михаем наконец-то преодолели висячий мостик, под которым зиял глубокий ров, правда, без воды, то ощутили себя покорителями, если не Эвереста, то уж никак не меньше, чем Монблана. Крепость была взята. Одышка и мокрые футболки не в счет. низу, в густой зелени, лежал поверженный город. На который хотелось... плюнуть с этой высокой колокольни, в смысле - крепостной стены. На все проблемы и несчастья, свалившиеся на их голову. На Олега с его сумасшедшими идеями, на пьяного водителя рефрижератора, на директора рынка и его сомнительных компаньонов, да и на сам рынок тоже хотелось плюнуть. Особенно на тех «добрых» львовских старушек, обещавших снести им башку. Еще больше хотелось плюнуть на опостылевший саквояж с никому не нужной валютой, от которой Сергей никак не мог избавиться. Он с радостью зашвырнул бы его в этот бездонный ров, зияющий под ними. Хорошо, что дома оставил... 13 Замок был действительно большой. Это был даже не один, а несколько замков, построенных, подобно матрешке, один внутри другого, а точнее, над.... Его то завоёвывали, то отвоёвывали, а чаще - защищали. И все время усовершенствовали. О чём громко и выразительно рассказывали редкие экскурсоводы, пытающиеся хоть как-то привлечь внимание своих малочисленных туристов. Из долетавших обрывков их былинных сказаний, вырисовывалась весьма запутанная история, в которой фигурировали и славянский, а может, и литовский, а может, и венгерский князь Федор Корятович, основательно попотевший над современным обликом замка ещё в четырнадцатом веке. И целая династия трансильванских князей Ракоци, ведущих своё начало от самого графа Дракулы, и тоже сделавших немало для современных туристов, дабы те могли эффектно сфотографироваться на фоне какого-нибудь архитектурного излишества. Ну и всякие там Габсбурги, Шенборны и прочие австрияки, превратившие неприступную крепость в заурядную, но тоже неприступную тюрьму. А какие замечательные дамы обитали в этом замке: начиная с легендарной Илоны Зрини, сразившей своей гордой красотой даже австрийского генерала, который, увидав графиню на крепостной стене, изрёк историческую фразу: «Я простой солдат и привык биться с солдатами, а с красотой воевать не буду», и, заканчивая её кровожадной сестрицей - Софией Батори, с её барскими причудами принимать ванны, наполненные кровью тринадцатилетних девственниц. - Ужас какой, - воскликнул, услыхав эту леденящую душу историю, Михай, - где ж она столько девственниц нашла? На что Сергей резонно ответил. - Места знать надо! горах наверно... - Он хотел сказать ещё что-то возвышенное относительно красоты замка и природы, окружающей его, но произнёс помимо своей воли нечто более приземлённое: - Ну, как ты думаешь, получится у нас с этой картошкой? Даже Михай не ожидал услышать от своего компаньона столь не соответствующий месту и времени вопрос. И ободряюще ответил: - Конечно, получится! Похоже, их, в самом деле, зациклило на этом проклятом бизнесе. Они уже и думать больше ни о чем не могли. И чтобы как-то разрядить обстановку, отвлечь своего товарища от терзавших его мыслей, Михай потащил Сергея во двор ерхнего замка к вырытому, как утверждают очевидцы, еще при князе Фёдоре Корятовиче, глубокому колодцу. - Бросай монетку, - приказал он Сергею. Тот бросил. Колодец отозвался глухим эхом. - Это чёрт ворчит, - сказал Михай. - Кто? - не понял Сергей. - Чёрт! - Михай расхохотался. Из всех историй, связанных с замком он знал только эту. - В общем, дело было так, - стал рассказывать он Сергею. - Жил-был князь, ну этот Федя Корятович. И приказал он своим подданным колодец в замке вырыть. Потому, как сам знаешь, без воды и ни тудой, и ни сюдой... А попробуй его вырой, когда замок на горе стоит... Ищи дураков. Никто и рылом не ведет. Тогда Федя и говорит: - Плачу мешок золота любому, кто колодец выроет. Хоть богу, хоть чёрту. Мне, говорит, фиолетово. Тут и появился этот цыганенок. Маленький, чё