он произвел впечатление. Никто еще за ним никогда не заезжал на персональной машине. Пусть даже эта машина - «козёл». И, не допив горячий чай, выбежал из дома на улицу. - А деньги! - Михай высунулся в окно, размахивая саквояжем. - Ты деньги забыл! - Сославшись, на какую-то важную встречу, сам он отказался ехать на винзавод. - Сам справишься, - напутствовал он Сергея. - От меня все равно никакой пользы. Через полчаса машина была уже на месте. одитель посигналил, и перед ними, словно заветный Сезам, распахнулись тяжелые зеленые ворота. Там, за этими воротами, хранились несметные винные сокровища. Правда, сам двор, заставленный какими-то странными - Сергей сроду таких не видал - ржавыми машинами, выглядел не очень-то презентабельно. Но им уже наперерез спешил все в том же сером пиджачке, несмотря на жару, обмахиваясь смятой газетой, директор винзавода Григорий Львович Бойко. - Ну что, пойдем осматривать наши владенья? - даже не поздоровавшись, предложил он. - А где ваш компаньон? - Приболел, - соврал Сергей. - Да, смелые вы, однако, ребята, - зачем -то сказал Григорий Львович и покосился на сумку с деньгами... - Ну что, пошли? Крепкий мужик, смахивающий на Джина из восточной сказки: лысый, с усами, но в штанах и вышитой рубахе, со страшным скрипом открыл перед ними двери в святая святых - винохрнилище. Сергей, правда, успел до того, как ворота за ними захлопнулись, прочесть потрескавшуюся и некогда покрытую сусальным золотом табличку, сообщающую о том, что это хранилище - подарок строителей ДСУ №5 славным виноделам Закарпатья. И что приурочен сей подарок к 100-летию со дня рождения . И. Ленина. Для пущей убедительности профиль вождя был обвит виноградной лозой. Завершала композицию античная амфора. После уличной жары здесь было очень даже уютно. Смешавшиеся запахи благородных вин кружили голову, а огромные дубовые бочки одними своими названиями: «Роза Карпат», «Каберне», «Изабелла десертная» гипнотизировали и завораживали. Но Сергей старался держаться и даже пытался задавать своему провожатому какие-то, как ему казалось, умные вопросы. Дескать, а что это за подвал? Почему тут так влажно и холодно? И как долго и куда он тянется? На что директор винзавода, как и подобает хозяину заведения, подробно и обстоятельно объяснял своему новому визави, что этот подвал зовется винохранилищем. Что прорыт он в скале метростроевцами аж на километр с гаком. И что именно вот такая высокая влажность и постоянная низкая температура создают идеальные условия для хранения вина и делают его по-настоящему благородным напитком. А не какой-то там бормотухой. - А вот эта бочка, - директор ткнул пальцем в огромную металлическую емкость, - ее мы называем «ракета», вмещает аж 82 тонны вина! - Ого! - удивился Сергей. - И впрямь на ракету похожа. - А это и есть ракета, - улыбнулся Григорий Львович. - Нам ее космонавты подарили. За то, что мы их нашим особым красным вином снабжали. - Спаивали? - Да нет, - снова засмеялся директор, - исключительно в лечебных целях. Наше вино лучше любого из человека радиацию и всякую другую гадость выводит. - Последние слова он произнес как-то особенно возвышенно. - И что ж вы в этой царь-бочке храните? - спросил его Сергей. - Ничего не храним, - сразу же как-то сник Григорий Львович. - Ржавеет. Уже лет десять. С самой перестройки. Как вся эта антиалкогольная кампания началась. Скоро вообще наш завод развалится, - Григорий Львович словно забыл, с какой целью пригласил к себе гостя. Ему вдруг захотелось просто выговориться перед этим заезжим коммерсантом, рассказать о наболевшем. - он, на хоздворе видал наших ржавеющих монстров? Когда-то мы на этих комбайнах по полторы-две тыщи тонн винограда в сезон собирали. А сейчас стоят никому ненужные. Их уже и не завести... Запчастей нет. И всё так. А ведь когда-то наша продукция для государства стратегически важной была. А сейчас и государства нет. Одна табличка осталась... - Он ткнул рукой в прибитую к стене покосившуюся рамку с едва различимой надписью, датируемой то ли 1975, то ли 1976 годом, о признании продукции завода лучшей в СССР. И бережно поправил ее. - Ладно, соловья баснями не кормят, - словно очнувшись, сменил тему директор. - Пошли дегустировать товар. - Пошли, - обрадовался Сергей, чуть ли не побежав к стоявшей поблизости бочке с вином. - Э, торопиться не надо, - засмеялся Григорий Львович.- Мы ж не пить пришли, а дегустировать. Он подозвал своего помощника, который неотступно, все это время следовал за шефом. - Давай, накрывай поляну. И тут же, как по волшебству, в сыром погребе появился и стол, и пара дубовых табуреток. И прозрачные склянки с разноцветными благородными напитками. - Поехали! Нежный янтарный божественный напиток упругой струей полился в стоящие перед ними бокалы. Сергей уж готов было сделать первый глоток, но Григорий Львович остановил его порыв. - Не спеши, так ты ничего не поймешь. Он взял свой бокал и стал наклонять его в разные стороны, наблюдая, как по прозрачным стенкам стекают густые капли вина. Сергей повторил жест. - идишь, какая хорошая ножка, - обратился к нему директор, показывая на оставшийся от вина след на стекле. - Не размазанная. - Он еще налил из той же колбочки уже в другой фужер и, выдохнув, стал медленно внюхиваться в содержимое. - Это «первый нос», - объяснил он. - А что, есть еще и второй? - удивился Сергей. Ему нетерпелось уже скорее пригубить манящий напиток. - И третий, - продолжил мучить гостя Григорий Львович. - Сначала ты должен ощутить самые легкие летучие вещества, затем повертеть бокал, чтобы вино лучше насытилось кислородом и ощутить аромат раскрывшегося напитка, а уж потом, еще немного подождав, когда часть эфирных масел улетучится, ощутить окончательный аромат. И это ещё не всё! - С этими словами он пригубил вино из бокала и стал как-то смешно раздувать щёки, приоткрывать и закрывать рот, потешно шевеля влажными губами, жевать, жмуриться и делать множество разных комичных движений лицом. Одним словом - гримасничать. Сергей даже отвернулся, чтобы не прыснуть от смеха. Продемонстрировав гостю весь арсенал профессиональных приемов, директор вдруг к полному его удивлению, выплюнул изо рта все содержимое в услужливо подставленную помощником плевательницу. - Ну, теперь ты, - обратился он к Сергею. - Не, я так не сумею, - заартачился тот. - Давайте просто пить. Я и так пойму. Да и по-честному, какая разница, сколько там эфирных масел, какая кислотность и плотность. Главное - градус побольше. Ну и чтоб пилось приятно. И дешевле... - Да, вот она культура пития, - вздохнул Григорий Львович. - Ну, давай, пей. И он щедро плеснул золотого вина в подставленный Сергеем бокал. - Не, я один не могу, - возразил тот. - Давайте вместе. - Ну, давай, - согласился директор. - За успех нашего безнадежного дела. Они чокнулись и отпили по глотку. Достаточному, чтобы ощутить вкус напитка. ино было действительно приятным, даже без всех этих дегустационных заморочек. - И как оно называется? - спросил Сергей. - «Променисте», - ответил Григорий Львович . - По-русски значит «лучистое». семьдесят втором году, между прочим, на всесоюзной дегустации столовых вин было признано лучшим.- Он многозначительно поднял бокал вверх. - Беру, - решительно сказал Сергей. Но Григорию Львовичу хотелось показать гостю весь свой товар лицом. Поставили новые фужеры, и директор широким жестом разлил по ним вино из другой, стоящей на столе колбы. - А это «Берегивське», - пояснил он. - Готовится из особого сорта винограда Рислинг итальянский. На международном конкурсе вин получило две серебряные и три бронзовые медали. - Он снова приподнял бокал, как бы приглашая гостя отведать напиток. Попробовали и «Берегивське». Тоже оказалось ничего. Так же, как и «Середняньске», и «Рислинг Закарпатский», и «Боржавское столовое». Не зря ж все они в разные годы получали всесоюзные и международные награды. Как пить дать, не зря... От столовых вин перешли к десертным: «Закарпатское», «Иршавское», «Биле десертно», «Отелло». Последнее Сергею особенно пришлось по вкусу, может, из-за названия. Покончив с «Отелло», осушив его, вопреки законам дегустации, до дна, Сергей робко напомнил Григорию Львовичу, что, может, пора уже от слов, то бишь проб, и к делу переходить. Но у того в запасе хранилась еще целая обойма ординарных белых портвейнов, включая благословенное «Било мицне», и было бы грех все их не попробовать. Пришлось уважить хозяина. А то еще, не дай Бог, обидится. Ну, вот и с портвейнами было покончено, и счастливые, но слегка захмелевшие компаньоны, хотя, вроде бы с чего было хмелеть, ничего особо и не пили, так, только дегустировали, направились в заводскую бухгалтерию выписывать счета и накладные на приглянувшийся товар... Настроение у обоих компаньонов от плодотворно проделанной работы было приподнятым. от оно, чувство настоящего глубокого удовлетворения, о котором так любят писать газетчики. - Надо бы обмыть сделку, - весело подмигнул директор завода. Похоже, ему хотелось продолжения банкета. - Вот оформим все, тогда и обмоем, - парировал Сергей. Он тоже был не против снять накопившееся напряжение. Но только после того, как, наконец, избавится от содержимого, будь оно не ладно, своего постылого саквояжа. У него уже все руки от него болели... и даже спина, будто набит он был не бумажными банкнотами, а чугуном. Ну, ничего, недолго осталось мучиться. Сейчас подпишут бумаги и все содержимое саквояжа, все эти миллионы перекочуют от Сергея в заво