— Десерты, госпожа, господин капитан… — и с ловкостью профессионального жонглера сгрузил тарелки на стол.
Вольфгер чуть слышно хмыкнул — несмотря на то, что Аэда приходился зятем ресторатору, владельцу «Короны», свой путь в этом заведении он начал с рядового официанта. Хотя и был к тому моменту уже солидным зрелым кобольдом с репутаций и опытом управления заведениями подобного толка. А супруга его, хоть и приходилась папе родной дочкой, и вовсе начинала с судомоек при кухне — и обреталась там, пока строгий родитель не решил, что можно дитятку доверить место поваренка.
Внуки же старого господина Розенберга были хитрее, действовали в обход — и старались приходить в семейное дело уже с солидным опытом работы в хороших домах и с отличными рекомендациями.
Получить хорошие рекомендации от посторонних было всяко легче, чем добиться признания у родного деда — кобольды всегда славились умением создать уют, накормить и навести порядок…
Десертов капитан и Алмия не заказывали. Но у Аэды на это счет было свое собственное сверхценное мнение, и на столе перед старшим экспертом красовалось блюдце с горкой взбитых сливок в окружении разноцветия ягод и ломтиков фруктов. Второе такое же заняло место убранных тарелок перед капитаном.
— Не припомню, чтобы я это заказывала, — надменно обронила Алмия, и капитан успокоился — всё в порядке с мастером, а временные помутнения со всеми случаются!
— Комплимент от заведения! — расцвел профессиональной улыбкой Аэда и исчез за дверьми кабинета.
Волк прошелся до своего места за столом, потрогал краешек блюдца и, подхватив его на ладонь вместе с прилагавшейся вилочкой (маленькой, двузубой и какой-то несерьезной), вернулся к созерцанию Кабаньей Головы. Боги знают как, но художник передал ее поразительно точно, изобразив даже огромный валун неправильной формы — в прошлом году за ним нашли запутавшееся в сетях тело купца и мецената Отто Блюмбери, и по этому факту возбудили сразу два уголовных дела — об убийстве и о браконьерстве…
Нет, с художником определенно надо будет поговорить — как он сумел так изучить местность? Вот они, к примеру, если бы знали про во-о-он то укромное местечко, то совсем по— другому организовали бы засаду — и глядишь, обошлось бы без огнестрельных ранений. А так Адам Тайберг несколько дней провалялся на больничной койке.
— Знаете, мастер Алмия, я ведь не всегда служил в Лидии, — задумчиво сообщил капитан, с удовольствием изучая полотно. — Изначально меня определили в Ройст. Мерзкий городишко, грязный, вонючий, и живет в основном рыбным промыслом. Лов, обработка… Торговля. Из достопримечательностей только герцогская резиденция.
— Майоратное владение герцогов Алвирийских?
— Оно самое... В каком году старший наследник герцога женился?
Мастер, смотревшая на капитана с интересом и явно пытавшаяся понять, к чему он клонит, легко вспомнила:
— В сорок шестом.
— Восемь лет, — посчитал капитан. — Одного умника тогда казнили, а учеников его всех на каторгу пожизненно отправили… Мастер Алмия, вы не одолжите мне подчиненного потолковее? И если не затруднит, то как можно скорее.
— Отчего же не одолжить, — милостиво отозвалась главная змея всего управления. — Я для вас достаточно толкова?
— Нет, — жестко отрезал капитан, игнорируя насмешку, подтекст, контекст и что там еще вкладывала в свою реплику сияющая блондинка. И прежде, чем она успела сказать что-то столь же злое, как ее взгляд, ставший бритвенно-острым, он пояснил: — Я не потащу по опасным помойкам женщину!
— Ну так представьте, что я мужчина! — раздраженно бросила Алмия, и капитан не сумел сдержать свирепо-мечтательного выражения лица.
Если бы на месте Алмии был мужчина, дело бы давно кончилось мордобоем.
Мастер раздраженно скомкала салфетку, лежавшую у нее на коленях, собираясь встать и продолжить спор, но Вольфгер отвернулся к пейзажу, демонстративно и недвусмысленно, ясно давая понять, что разговор окончен.
— Капитан Лейт! — требовательно позвала его Алмия. — Капитан, мы не закончили! Либо с вами еду я — либо вы обходитесь своими силами, без консультанта от нашего ведомства!
— Как вам будет угодно, мастер Алмия, — отозвался Вольфгер, стараясь не взорваться. — Но я все же направлю запрос вашему начальству. Надеюсь, он будет рассмотрен в законном порядке.
— Не сомневайтесь! — медово отозвалась мастер, и стало совершенно очевидно — кратковременное перемирие, порожденное вспышкой несвойственного Элисавифе Алмии благодушием, подошло к концу. — Но имейте в виду — как эксперту это дело поручено именно мне и… И на что вы там смотрите!
Она внезапно оказалась за спиной, совсем близко, и капитан с трудом подавил желание отшагнуть и встряхнуться от пробежавшей по позвоночнику — от поясницы до холки — дрожи.
Он промолчал, но госпоже эксперту ответ был и не нужен: мазнув полотно быстрым взглядом, она заключила:
— М-да, пейзажи Нико удаются куда лучше, чем портреты!
И на капитанское недоумение пояснила хорошо знакомым тоном «какие же вы все убогие»:
— Это работа Николаса Аллисторра, популярного современного художника, и в верхнем левом углу стоит его подпись! И…
Не дав мастеру вернуть разговор на предыдущий круг, капитан уточнил:
— Вы закончили обед?
Раньше Вольфгер не позволял себе так откровенно затыкать коллегу, и глаза Алмии гневно сверкнули.
— Да! — она явно не думала, что разговор исчерпан, но продолжать его на глазах явившегося Аэды, слава богам, возможным не считала. Зато считала возможным иное:
— Разбейте счет на двоих, пожалуйста.
И это было уже мелочностью. Капитан устало вздохнул. Женщины — невозможные существа!
— Что вы, как можно! — округлил синие-синие, как у всех кобольдов, глаза Аэда, — Как можно! Все за счет заведения, мы всегда рады видеть вас, капитан, и вашу очаровательную спутницу!
— Аэда, — предупреждающе обронил Вольфгер.
Взгляд управляющего метнулся в сторону, и он попытался сделать вид, будто не понимает, о чем речь.
— Счет, — повторил Вольфгер, стараясь удержать низкий горловой рык.
На сегодня полную дневную норму головной боли ему уже доставила мастер Алмия, и вносить туда же лепту Аэды было бы перебором.
— Капитан! — заюлил кобольд, — Я вас прошу, войдите в мое положение! Ведь вы уйдете, а я останусь, и мне здесь еще работать, и когда господин Розенберг спросит, как я принимал его гостя — что я ему скажу?!
— Что жизнь полна несправедливостей, — хмыкнул капитан и в упор уставился на старого знакомого.
Тот, поняв, что переубедить волка не получится, покорно исчез, чтобы появиться снова через несколько мгновений и с выражением непередаваемых страданий на лице протянуть капитану счет. Кобольды славились хорошей памятью, как на зло, так и на добро. И за то, и за то умели платить. Так что капитану, единожды выручившему старого Розенберга, в «Короне» всегда были рады, только злоупотреблять этим гостеприимством Вольфгер тоже не любил.
А требование мастера Алмии, что показательно, прохвост Аэда проигнорировал.
Беззвучно хмыкнув — мелочь, а приятно! — капитан расплатился и покинул кабинет, напоследок мазнув взглядом полотно с пейзажем.
Нет, как все-таки он это сделал?!
— Капитан, послушайте! — мастер Алмия успела подумать и сменила тактику. — Я вам обещаю, что буду вести себя ниже воды, тише травы и буду слушаться вас во всем! Поверьте, для меня это очень важно! Диана так переживает, она была просто сама не своя…
И у него даже ворохнулась слабохарактерная мыслишка — а может, пусть ее? Специалист она, в конце концов, стоящий, а грязные закоулки и вонючие дыры — это, на самом-то деле, не смертельно...
Но в общем зале «Короны» его поджидал сюрприз, уже который за сегодня (и хоть бы один оказался приятным!).
Старый приятель Аэда почтительно, но с достоинством обхаживал Джуниора Валлоу, сопровождая его в кабинет, соседний с тем, из которого они только что вышли.