— Об этом мне только что доложил по телефону комендант Пирея. Он все ещё на проводе, сэр — испуганно пролепетал адъютант, ибо впервые видел генерала в таком гневе.
— Немедленно переключите телефон! Сейчас выясним, что это за красные флаги! — пророкотал Скоби и с треском захлопнул дверь своего кабинета. Злость душила англичанина, но он ничего не мог сделать против правды. Комендант порта полностью подтвердил слова сказанные адъютантом. На обоих кораблях были спущены британские и итальянские флаги, а вместо них поднят красный стяг. Кроме того, на крейсере и линкоре, была пробита боевая дробь и корабли навели стволы орудий на портовые строения.
От этой новости генералу стало плохо с сердцем. К нему был вызван врач и совещание было прервано на неопределенное время.
Что и говорить, удар со стороны Сталина был нанесен мастерски и очень точный. Опасаясь жульничества со стороны Черчилля относительно справедливого раздела кораблей итальянского флота, советский вождь по линии Коминтерна, приказал внедрить в экипажи больших кораблей коммунистов. Все они имели задание войти в контакт с экипажем корабля, завоевать среди простых моряков доверие и по сигналу из центра попытаться захватить корабль.
Объявленная англичанами в Таранто мобилизация итальянских моряков, очень облегчила задачу коммунистам. Легче всего обстояло дело с линкорами, где требовалось много людей. Почти на каждый из линкоров, удалось пристроить по два-три человека, которые сразу по выходу кораблей в море занялись агитацией.
С одной стороны работа была сложная и опасная, при малейшей угрозе агитаторов ждал арест и скорый суд на юте. Но вместе с тем, насильственно мобилизованные моряки охотно слушали шёпот пропагандистов, за спиной которых маячил сам Сталин. Чей авторитет среди простых итальянцев к этому моменту достиг огромных размеров.
Кроме экипаже линкоров, тайные помощники Сталина не оставили без внимания и крейсера, но там дело обстояло несколько хуже. Из-за меньшего числа вакансий, агитаторов удалось внедрить не везде и в неравномерном количестве. Так на крейсере «Джузеппе Гарибальди» агентов Коминтерна оказалось сразу трое. На крейсере «Дюке д, Аосте» агитатор был один, а на «Евгении Савойском» их не оказалось ни одного, что впрочем не помешало англичанам лишиться этого крейсера.
Совсем отвратительное положение было с «александрийскими линкорами». Сразу после сдачи в плен, эти новейшие корабли, как самая ценная часть добычи, были отведены англичанами в Египет и дотянуться до них, итальянские коммунисты никак не могли.
После прибытия в Пирей, воспользовавшись отплытия капитанов на берег, заговорщики стали действовать. Дождавшись, когда офицеры кораблей собрались за обедом в кают-кампании, вооруженные припрятанными пистолетами, бунтовщики изолировали их, но по разному. Если на «Джузеппе Гарибальди» офицеров просто связали, то на «Кай Дуилио», для наведения революционного порядка, коммунистам пришлось пустить в распыл, несколько особо рьяных и опасных офицеров.
Получив двойной удар судьбы, бедный генерал Скоби держался из последних сил, но едва только богиня Эос окрасила пурпуром небесные своды, последовал третий, роковой удар. Решив не изобретать велосипед, маршал Малиновский приказал высадить в районе Коринфа воздушный десант, как в свое время сделал фельдмаршал Лист.
Приказ командира Южной группы советских войск был успешно выполнен. Отход английских войск на Пелопоннес стал невозможен и образовался так называемый «аттический котел». К этому моменту генерал Манагаров закончил ликвидацию английской группировки войск под Александрополюсом и на Афины была брошена почти вся бомбардировочная авиация 5-й воздушной армии.
Известие о захвате Коринфа, по времени идеально совпало с первым налетом советской авиации. И хотя ущерб от этого налета был не очень большой, опасаясь попасть по мирным гражданам советские летчики били очень избирательно, сердце генерал Скоби не выдержало обрушившего на него позора и он умер. Скоропостижно и очень своевременно.
В сложившейся обстановке, вступивший во временное командование британскими войсками в Греции полковник Каннингем, отправил Уинстону Черчиллю радиограмму, с просьбой разрешить немедленную эвакуацию на Крит. Благо транспортные средства и малые корабли прикрытия для этого имелись.
«Железный боров» очень долго переваривал столь неудобоваримую пилюлю от госпожи Судьбы, но к концу дня был вынужден дать свое согласие. Меньше года назад, британские солдаты ступили на греческую землю, принеся её народу не мир и спокойствие, а горе и страдания. С благословления британского премьера началась гражданская война и вот теперь, англичанам пришлось самим испить горестную чашу.
Едва только британские войска стали отступать к портам Рафти и Рафинам, со всех крыш и чердаков, из-за угла и подворотни, по ним стали вести огонь. Иногда попав под обстрел, англичане останавливались и принимались прочесывать дома и строения пытаясь найти стрелков. Однако чаще, они ограничивались ответным огнем из пулеметов и пушек, стремясь побыстрее покинуть опасный участок дороги.
Желая избежать выстрелов в спину, покидая Афины, полковник Каннингем сумел заключить с местными греческими патриотами обоюдовыгодную сделку. Греки давали англичанам возможность спокойно покинуть столицу, в замен британцы передавали власть в городе именно им, а не сторонникам греческого короля.
Выгода от подобного соглашения была сомнительна, но не желая напрасных жертв среди гражданских лиц и разрушения города, греческие коммунисты согласились с полковником. Британцы без помех покинули Афины, но движение к восточному побережью Аттики не было спокойной прогулкой. Выпустив врага из столицы, греческие патриоты продолжали клевать бегущую лису.
Весь вечер и всю ночь, грузились сыны Британии на эсминцы, сторожевики, тральщики, баржи и прочие транспортные средства в Рафти и Рафинах. Всего, англичане смогли вывезти на Крит, чуть более одиннадцати тысяч человек. Все остальные либо погибли под бомбами советских самолетов или пушками и пулеметами танков генерала Кравченко, либо попали в плен.
Проявляя чудеса находчивости и сообразительности, главные силы соединились с отрядом полковника Леонтьева и мощным ударом сбросили англичан в Эгейское море. Естественно тех, кто не успел поднять руки, с кусками белой материи, в крепко стиснутом кулаке.
В день памяти святой Софии и трех её дочерей, танкисты Георгия Николаевича въехали в очищенные от врага Афины, где их приветствовали как настоящих героев-освободителей. Размахивая красными знаменами и оливковыми ветвями, греки радостно приветствовали советских воинов, точно так же, как их ранее приветствовала Прага, Вена, Белград и София.
Все это время, Уинстон Черчилль внимательно следил не только за судьбой Греции, но и в не меньшей, а можно сказать и большей степени, наблюдал за черноморскими проливами. Ради их удержания, британский премьер вскрыл свои стратегические запасы и отправил два итальянских линкора; «Литторио» и «Витторио Венето». Два главных бриллианта, своих итальянских трофеев.
Для их прикрытия генерал Скоби бросил всю свою авиацию, в ущерб интересам английских войск в центральной Греции. Истребители встретили линкоры на южных подступах Крита, а бомбардировочная авиация расчищала им дорогу от всяких подозрительных объектов. Обжегшись с потерями британского флота в Северном море, опасаясь, что русские лодки смогут напасть на его линкоры и даже потопить их, Черчилль энергично дул на воду.
Со столь внушительным эскортом линкоры дошагали до Измира, в порту которого сделали краткосрочную стоянку. На скорую руку пополнив запасы воды и получив благословение турецких властей на войну с русскими, линкоры двинулись к Лесбосу, а затем стали вползать в Дарданеллы.
Ввиду того, что к этому моменту британские самолеты уже не могли использовать греческие аэродромы по причине их утраты, Анкара любезно разрешила им пользоваться своими, в районе Бурсы.