6
Анна Рилей сидела у костра из самого настоящего хвороста, разведенного в центре лагеря, и смотрела на пламя, по цвету похожее на красный пустынный цветок. Потом она решила взглянуть на пустыню, встала и вышла из круга света. Она обогнула тупой нос песчаного тягача и устроилась на предохранительной решетке, предназначенной, видимо, для того, чтобы слишком эмоциональные путешественники не выпадали из кабины прямо в широкую гусеничную колею.
Машина была оснащена акустическим колпаком, о который разбивались негромкие звуки, доносившиеся из бивуака. Глядя прямо перед собой, Анна Рилей могла вообразить, что она здесь, в этой пустыне, совершенно одна. В раннем детстве небо представлялось ей чем-то иным, нежели просто субстанцией, заполняющей бреши в обозримом пространстве. Это была опрокинутая чаша. Черная опрокинутая чаша с маленькими сверкающими дырочками, как будто позади нее был невообразимый свет, гораздо более сильный и яркий, чем она когда-либо видела.
Уже давным-давно передвижение человека не ограничивалось никакими границами, все места стали привычно доступными. Но они, как правило, были настолько похожи, что не оставалось ощущения какой-либо перемены. Если сравнить отдельные детали Аккры, Лондона и Вашингтона округа Колумбия, то они имели больше сходства, чем различия. Один высотный район в каком-либо крупном городе был как две капли воды похож на другой. А это было чем-то совершенно иным.
Кэссиди, несомненно, выполнил все пункты договора и даже намного превысил обещанное. Он постоянно висел на телефоне, названивая в свой экскурсионный центр в Уалате; и как только набралась небольшая группа, готовая отправиться в путь, сам лично вывез их на реактивном самолете, видимо, заинтересованный, чтобы обслуживание было по высшему разряду.
Когда они прибыли в пункт отправления, транспорт был уже заправлен горючим и полностью готов к отправлению. Это был большой песчаный гусеничный тягач с упругими пластиковыми звеньями метровой ширины и двумя тендерами, которые в случае необходимости могли самостоятельно передвигаться по воздуху. Обычно они использовались для наблюдения, прикрытия или в качестве экскурсионных модулей для посещения интересных мест.
В последний момент Кэссиди, учтивый сверх всякой меры и необходимости, заявил, что сам лично будет сопровождать их для того, чтобы быть уверенным, что они не пропустят ни одного нюанса из жизни пустыни. Теперь они продвинулись вглубь необжитых мест на сто пятьдесят километров, двигаясь точно на запад в направлении к Тимбукту.
Хотя вибровая обшивка тягача все еще была теплой от дневной жары, ночной воздух был достаточно прохладным. И это было удивительно, поскольку в ее понятии пустыня ассоциировалась с неизменной жарой.
Забытое всеми, уединенное место. Прошлое умерло. В какое-то мгновение Анна, словно сумев предвидеть будущее, почувствовала, что испытания для нее еще не закончились. Она будет несчастной и жалкой. Потребуется много времени, чтобы приспособиться к новой жизни. Но все это может закончиться для нее весьма горько. Она почувствовала, что только теперь начала оправляться от шока. За что бы она ни взялась — все ее действия заранее обречены на провал. Действительность предстала перед ней с правдивой жестокостью.
От горьких размышлений ее оторвал голос Шеврона.
— Если вы пока не собираетесь возвращаться к костру, — произнес он, — вам понадобится свитер.
Шеврон обошел тягач сзади и бесшумно приблизился.
— Ваша забота об экипаже делает вам честь. Это что-то новое в характере железного человека.
— Пустыня пробуждает во мне шейха. Кроме того, я не собираюсь задерживаться здесь из-за женщины, заболевшей лихорадкой.
— Должно быть, вы правы. А этот самый шейх не собирается зайти так далеко, чтобы и в самом деле принести мне свитер?
— Нет, не собирается.
— Ладно. Я еще вернусь.
Шеврон занял ее убежище и тоже принялся созерцать пустыню. У него появились некоторые сомнения. Необходимо было отключиться и обратиться к подсознанию, а пустое полотно окружающего не нарушало этого состояния.
Операция прошла слишком гладко, чтобы выглядеть правдоподобной. Кэссиди вытащил их из Батерста так, будто пробираться тайными маршрутами было его профессией. Возможно, так было принято в «Солнечном отдыхе, Корпорации», что позволяло неплохо заработать. Теперь Кэссиди, нагнав остроту ощущений, мог рассчитывать на вознаграждение.
Но он сделал это, не задав ни одного вопроса, не сделав ни единой пометки в списке приобретенных предметов личного обихода, что достаточно красноречиво свидетельствовало, что он имел дело с людьми, путешествующими подозрительно налегке. Любому нормальному оператору потребовалось бы гораздо большее дополнительное снаряжение.