По одному, с небольшими интервалами, группа Стаффорда собралась в суетливом фойе медцентра. У одного из них была загипсована спина, а другие со всей любезностью пропустили его в лифт первым. Это трогательное зрелище могло лишний раз подтвердить, что солидарность между людьми не утрачена полностью.
Оказавшись внутри, «больной» сбросил с себя гипсовую повязку, извлек из нее вмонтированные туда детали легкого ручного карабина и быстро собрал его.
Стаффорд откинул крышку люка в потолке и поднялся на крышу кабины. Когда она остановилась на двадцать первом этаже, Стаффорд ухватился за поручни лестницы и перемахнул на нее. Не дожидаясь, когда подтянутся остальные, он влез в узкое отверстие вентиляционной шахты и начал продвигаться вперед.
Продвижение по знакомому маршруту сэкономило время и силы.
Стаффорд подумал, что если бы он проделывал это ежедневно, то мог бы установить международный рекорд по ползанию в вентиляционной шахте. Когда последний человек влез в ствол шахты, он уже смотрел вниз, на Генри Вагенера, так, словно никуда и не уходил.
Обзор был ограничен. Из комнаты внизу не доносилось ни звука. Глаза у Вагенера были закрыты. Он мог спать, а мог быть и мертвым. С левой стороны виднелись плечо и рука сидящей фигуры.
Вагенера все еще опутывала сеть проводов, и наблюдателю требовалось не больше нескольких секунд, чтобы нажать на кнопку и замкнуть схему. Все зависело от реакции.
Методично, одну за другой Стаффорд начал отвинчивать барашковые гайки, удерживающие решетку. Затем он зацепился ногами за плечи находящегося позади него мужчины, который тут же крепко обхватил их. Теперь Стаффорд приступил к плану, который заранее разработал и вызубрил наизусть так, что он отпечатался у него в голове, словно вытравленный кислотой. Отпихнув левой рукой решетку, правой рукой, головой и плечами он в то же время нырнул в образовавшееся отверстие.
Чтобы оценить обстановку, ему потребовалось не более секунды. Комната оказалась гораздо меньше, чем он представлял. Кроме Вагенера, в ней находились еще два человека, оба весьма близко. Женщина сидела около кровати, а мужчина — около двери, спиной к ней. На коленях у него лежал карабин.
Внезапность появления Стаффорда сработала на него. Женщина, прежде чем потянуться к пульту, бросила взгляд вверх — посмотреть, что происходит у нее над головой.
Ее рот приоткрылся, обнажив ряд ровных белых зубов; золотисто-каштановые волосы, откинутые с лица, открыли глаза — словно драгоценные камни на дне источника. Удивление появилось и застыло в них, когда крошечная точечка появилась между ними, а Стаффорд уже поворачивался к следующей мишени.
Мужчина еще пытался исправить положение. Он поднял карабин и нажал на курок, но в этот же момент луч лазера тонкой сияющей нитью обвил его шею. Мужчина упал вперед, прямо на ноги Вагенера.
Увидев фигуры, материализовавшиеся словно из воздуха, Генри Вагенер нисколько не удивился, глубоко вздохнул и снова закрыл глаза — галлюцинации продолжались, в конце концов завладев им окончательно.
Даже когда Стаффорд осторожно стащил с него шлем, а Фоден, его компаньон, освободил запястья, Вагенер все еще не был уверен, что все это происходит в действительности. Поначалу ему было трудно сориентироваться и следовать молчаливым знакам, но он делал все возможное. В его нынешнем плачевном положении наступили изменения — а любые перемены могли быть только к лучшему.
Когда его тащили вдоль главной магистрали — Фоден впереди, двигаясь спиной и направляя его голову, а Стаффорд подталкивал сзади, он подумал, что даже для специальной агентурной группы эта работа оказалась бы достаточно сложной. Ему просто очень повезло.
По мере продвижения росла уверенность в успешном завершении операции. Наконец, с забинтованной головой и прихрамывая, Вагенер пересек фойе и направился к ожидавшему их челноку. Когда он заговорил, в его голосе слышались прежние повелительные интонации.
— Прекрасно, Стаффорд. Внесите меня. Что нового в отделении?