Командир батальона спецназначения и военный советник НОПОЮ гвардии майор Алексей Пшеничный.
Известие об ударе совместной бронетанковой группировки РККА и славного экспедиционного корпуса под Пиротом и уничтожении мучительницы сербского народа 7-й горнопехотной дивизии СС «Принц Ойген» привело население Ужицы в невероятное возбуждение. Радостная стрельба в воздух и танцы-хороводы на улицах, как будто уже наступил День Победы, при этом подразумевались сами собой. Сербы – очень эмоциональные люди, и радоваться они умеют так же хорошо, как и горевать.
– Неужели, товарищи-братушки, ваша Красная Армия уже вошла в Сербию[7] и теперь бьет фашистов уже на нашей земле? – спрашивали меня сербские знакомые.
– Да, – отвечал я, – Красная Армия и российский экспедиционный корпус уже в Сербии, а это значит, что многие, кто в противном случае должен был бы умереть, в том числе и совсем уже безгрешные дети, теперь останутся живы.
Такое мне (и не только мне) приходилось повторять много раз, в ответ выслушивая здравицы в адрес товарищей Сталина и Путина, Красной Армии и всего советского-российского народа. Правда, такие беседы нам приходилось вести только с рядовыми сербами; с руководством Народной Югославской (а по факту Сербской) Республики разговоры шли уже на более серьезном уровне. Минимум эмоций, максимум конкретики.
– Мы очень рады, что советское командование сдержало свое слово и не прошло и месяца, как Красная Армия вступила на территорию Сербии, – сказал временный президент Народной Югославии Благое Нешкович. – И с Болгарией тоже получилось все так, как вы сказали. Раз – и из врага болгарская армия стала нашим союзником…
– Вот только год назад болгары вместе с Македонией аннексировали у нас, сербов, Пирот и его окрестности, – добавил его заместитель и министр финансов Сретен Жуйович, – и теперь нам неясна дальнейшая судьба этих территорий…
Генерал Бирюзов терпеливо ответил:
– Как мы вам и говорили, вопрос того, кто они – сербы или болгары – жители Пирота должны самостоятельно решить во время плебисцита, который будет проведен сразу, как только позволят обстоятельства.
Полковник Мальцев добавил:
– Насколько нам известно, эсэсовцы из дивизии «Принц Ойген» с одинаковым равнодушием убивали местных жителей без различия их национальности – так стоит ли нам, коммунистам-интернационалистам, придавать такое большое значение именно национальной принадлежности ваших товарищей? Мы уже не раз говорили вам, что если вы потащите в рот куски чужих земель, то получите все то же, что и в нашей истории, и, может, даже хуже. Нам ли не знать, что среди ваших товарищей есть мечтатели, которые хотят создать Великую Югославию – в дополнение к тому, что было при королевском режиме – натаскав куски от Италии и Австрии, присоединив по половине Венгрии, Румынии и Греции, а также целиком Болгарию и Албанию. Как я понимаю, кое-кому застит глаза лоскутная Австро-Венгерская держава Габсбургов, рассыпавшаяся на отдельные части после завершения Первой Мировой Войны.
– Да, так и есть, – с достоинством ответил Благое Нешкович, – такие товарищи среди нас имеются. И это ни плохо, ни хорошо. Нам кажется, что стремление к объединяющему началу является явлением благотворным, а не наоборот. Нам лишь непонятно, товарищ Мальцев, почему в вашем мире Югославия долго не распадалась, а потом все-таки распалась, и почему это случилось именно в начале девяностых годов, а не раньше и не позже? Я прочел книги по вашей истории, которые вы мне дали, но так и не понял, по какой причине люди, ранее объединенные в общее государство южных славян, вдруг захотели жить отдельными государствами. И даже, более того, из-за этого желания они стали совершать зверства, которые и не снились германским нацистам…
– Я, конечно, не историк, – ответил полковник Мальцев, – а потому могу объяснить эти причины так, как понимаю их сам. Начнем с того, что ядром вашей Югославии стало сербское государство в том виде, в каком оно образовалось в ходе борьбы за независимость вашего народа от турецких захватчиков. Население тогдашней Сербии было этнически однородным, к тому же в нее входило менее половины всех земель, населенных сербским народом.
– Все верно, – подтвердил Благое Нешкович, – но только я не понимаю, какое отношение этот факт имеет к распаду Социалистической Федеративной Республики Югославия из вашего мира.
– Отношение самое прямое, – со вздохом ответил Андрей Сергеевич, – чтобы маленькое мононациональное государство превратилось в многонациональную империю, необходимо соблюдение трех условий. Во-первых – наличие у государствообразующего этноса экспансионистского потенциала. Во-вторых – наличие у правящей элиты этого государства уникальной объединяющей идеи, под флагом которой будет проходить расширение его территории. В-третьих – запас времени в несколько столетий, дабы это расширение проходило поэтапно, после поглощения и полной ассимиляции предыдущих территориальных приобретений. Так росли все империи-гиганты в мире: от римской до последней, германской, и российская в том числе. Начнем с экспансионистского потенциала, и увидим, что у сербского этноса как такового его просто нет. Вы, сербы, от седой древности и до наших дней привыкли находиться в глухой обороне, защищаясь от поползновений сильных соседей: австрийцев, венгров и турок, и ни о какой экспансии у вас не шло даже и речи. Более того, за время турецкого ига вы потеряли контроль за сердцем своей страны – Косовским краем, который был постепенно заселен албанцами. О каком экспансионистском потенциале можно говорить в такой ситуации?
7
Сербы числят Пирот сербским городом, считая нынешних его болгарских хозяев временными оккупантами.