Уоткинс все еще молчал в тряпочку, поэтому кэп сказал полковнику, что ему нужно, и через две минуты передал трубку Уоткинсу.
- Кое-кто хочет с тобой поговорить.
Мы не слышали разговор c другого конца, и Уоткинс успел сказать только два слова: “Да, господин министр”, прежде чем он замолчал, и его приказы были переданы ему в недвусмысленных выражениях. Он что-то бормотал, заикался и покраснел, несмотря на бледность кожи. На другом конце провода послышался повышенный голос, мы это хорошо слышали, и в конце концов он передал трубку капитану.
- Я вам все расскажу, - сказал Уоткинс.
- Ага. Я так и думал, - ответил кэп с легкой улыбкой. - Но сначала о главном.
Он повернулся к шерифу.
- Они планируют эвакуацию, как только стихнет шторм. Как быстро вы сможете подготовить всех к отъезду?
- Все, что нам нужно, - это уведомление за пять минут, - ответила она. - Но мы не оставим наш город.
- Никто этого и не ждет. Это только до тех пор, пока мы не сможем взять ситуацию под контроль. Я обещаю, что вы все вернетесь, как только мы закончим работу.
Она посмотрела кэпу прямо в глаза.
- Я тоже буду участвовать, - сказала она.
- Как пожелаешь, - сказал капитан.
Это, казалось, удовлетворило ее. Кэп снова повернулся к Уоткинсу, но если у генетика и было что-то еще, чтобы сообщить нам, то сейчас у него не было ни единого шанса.
Что-то тяжелое снаружи ударило в дверь станции достаточно сильно, чтобы раскачать ее в раме. Высокий вой поднялся над ветром, и ему ответил хор, становясь все ближе.
Стая была у нас на пороге.
- 5 -
Шериф схватила ружье еще до того, как мы среагировали.
- Они делали это и раньше, - сказала она. - Дверь выдержала... в тот раз.
Я вовсе не был уверен, что это так и останется. Станция зазвенела, как удар колокола, почти как тяжелая машина... Может быть, пикап... колотил в дверь вместо всего живого и дышащего.
- На станции oни тоже так делали, - сказал Уоткинс у меня за спиной. - Они войдут. Они всегда попадают внутрь.
- Да, - ответил я, поднимая оружие. - Я тоже видел этот фильм.
Уилко, Дженнингс, Дэвис, капитан, шериф и я вместе с ними без всяких приказов выстроились в линию в десяти футах от двери, стоя там с оружием, направленным на дверной проем. Что бы там ни было, оно продолжало стучать и колотить снаружи. Дверь тряслась и дребезжала, поднимая пыль вокруг рамы. Но онa выдержалa.
Где-то снаружи в отчаянии завыл зверь.
- Может быть, он просто хочет печенюшку, - невозмутимо сказал Дэвис.
- А у тебя есть? - ответил Уилко. - Я чертовски голоден.
- Спокойно, ребята, - сказал я. - Помните, короткие, контролируемые очереди.
Шериф Сью рассмеялaсь.
- Вот это я уже виделa.
Стук и грохот прекратились, как будто он услышал нас и прислушивался.
- Поросята, поросята, впустите меня, - сказал Дэвис.
- Только не на твое долбаноe сюсюканье, - ответил я.
Когда в течение нескольких минут никто больше не нападал на дверь, я приказал солдатам отойти и послал Уилко за кофе. Я вернулся, чтобы проверить нашего пациента. Уоткинс все еще настороженно смотрел на дверь.
- Могу я попросить еще одну сигарету? В то время как ваш врач смотрит в другую сторону?
- Я присоединюсь, - ответил я.
С минуту мы молча посасывали дым. Когда он начал говорить, это было больше похоже на то, что он напоминал себе о чем-то, поэтому я не вмешивался, просто позволил ему болтать, надеясь, что я узнаю что-то, что может быть нам выгодно.
- Они не сдадутся, понимаешь? Они никогда не сдаются, это в них вбито, жестко запрограммировано. Этот чертов дурак Мастертон думал, что они просто большие щенки, и обращался с ними как с домашними животными, и что ни один из них не был готов укусить руку, которая его кормила. Теперь даже я, у которого едва ли есть сентиментальная косточка в теле, признаю, что, когда они только родились, они были милыми маленькими педерастами, даже игривыми. Но как только их отнимали от груди, они начинали наводить порядок между собой, и самые большие из них начинали доминировать и брать на себя ответственность. Через месяц нам пришлось укрепить клетки. Тот здоровяк - Мастертон, без всякого воображения называл его Фенрисом[3], - заставил остальных прогрызть себе путь наружу, и они повиновались ему, даже когда их зубы треснули и раскололись, а из разорванных губ и раздавленных десен потекла кровь. На этот раз нам пришлось пристрелить двух самых активных...
-...Это было вскоре после того, как Мастертона растерзали. Он попал в клетку с ними во время кормления, и здоровяк напал на него сзади. Чуть не сорвал с него скальп и откусил от бедра кусок размером с кулак. Две недели он не мог ходить, а если бы остался жив, то всю оставшуюся жизнь ходил бы с тростью. Но даже тогда этот придурок оправдывал иx, говоря, что это просто в их природе...